от мнимых, равно как и изгнание призраков случайности и свободы. История не отрицает закономерных процессов в жизни людей, но напоминает, что эти процессы – от биологического, от животного, а не от собственно человеческого. Поэтому история изгоняет социологию, которая описывает закономерные процессы, выставит к «наукам о природе» и всякое исследование закономерного и неслучайного в человечестве. Человечество случайно по сути, в этом удовольствие и радость быть человеком. Уныние есть признак предательства случайного, перехода на сторону закономерного.

Альтернативность истории

Интересно непредсказуемое. Большинство событий идут по прогнозируемому пути. Пилящий сук, на котором сидит, падает. История интересна, ибо она всегда непредсказуема. То в истории, что прогнозируемо, это уже не история, а география, социология или просто бухгалтерский отчёт. Этим история и интересна. Повторяемое в истории случается, но и повторяемое непредсказуемо. «История не знает альтернатив» – вздор. История знает лишь альтернативы, причём множественные, не какой-то сатанинский выбор из двух зол.

Когда в 1990-е годы в России появилось выражение «альтернативная история», это не случайно совпало с появлением выражения «традиционная медицина». В обоих случаях имелось в виду нечто, прямо противоположное обозначаемому. «Традиционной медициной» назвали именно нетрадиционную, высосанную из пальца сразу после завтрака «нетрадиционным медицинером». Настоящая медицина, научная медицина – чрезвычайно традиционна, в ней реализуется подлинная традиция, традиция как бережное накопление, проверка, баланс нового и старого, личного и общего. «Традиционная медицина» похожа на «традиционную религиозность» – это свежий набор суеверий и полуправды, составленный для ублажения своих фантазий.

Так и «альтернативная история» оказалась великодержавнической, антисемитской, антизападнической пропагандой, категоричной, не желающей слышать о том, что есть альтернативная история. Для этой «альтернативной истории» нет альтернатив: «жиды» и «европники» обокрали Россию, приписав себе все её заслуги, и всегда будут обкрадывать, ибо своего ничего сделать не могут. Это подлинно «безальтернативная история» параноиков и агрессоров.

Настоящая же история всегда альтернативна, поэтому историк исследует – он выясняет, какая из альтернатив осуществилась, какие альтернативы были. Историк лишь улыбается, когда слышит, что нечто «невозможно». В истории возможно всё: в самой демократической стране может развиться фашизм, в России может образоваться свобода и т.п. Тут ведь действующие лица – не молекулы воды, которые, действительно, не могут договориться друг с другом и вылететь в одном направлении из стакана. Тут действующие лица – именно лица. Альтернативность истории – счастье, пока человек действует, и горе, когда человек отказался от действие или совершил действие неправильное. Но даже горе – интересно, ибо его могло не быть.

Превращение пространства во время

Нам лишь кажется, что в детстве время шло медленно. Для человека новорожденного времени нет вообще, есть лишь пространство. Это небольшое (с точки зрения вечности) пространство, которое удачно обозначают как «пупок». Когда китайцы называли свою империю Поднебесной, а русские Подсолнечной (было такое), то «небо» и «солнце» были всего лишь проекцией собственного пупа. Когда ребёнок выучивает свой адрес, то он выучивает название планеты, причём единственной в мире планеты.

Рост человека есть не расширение пространственного кругозора. Сами по себе путешествия, открытие мест, которые – чужое пространство, не своё, совершенно не обязательно ведёт к росту. Собственно, тут корни агрессии. Открыть для себя новую страну – и уничтожить её. Всякое завоевание есть уничтожение другого пространства как чужого, особого. Это не «приращение», это растягивание, раздувание себя до краёв вселенной.

Человек замечает, как он растёт в пространстве, удлиняется и расширяется, но значительно важнее, что человек растёт во времени. Он преображает пространство во время. Время человеческое – не количество минут, необходимое для передвижения в пространстве, а количество минут, проведённых в общении. Время – функция не пространства, а диалога, включая диалог с самим собой. Пространство так же создано для общения, как стол создан для застолья.

Глобализация есть превращение пространства монолога во время диалога. Семья, этнос, государство – это ведь монологические структуры, аутические. Глобализация как перемещение товаров глубоко вторична, первично в глобализации перемещение людей. Не мечей, не идей, а именно людей. Это не всегда физическое перемещение – социальные сети есть виртуальное перемещение, но диалог-то возможен не виртуальный, а именно реальный. Вот диалог генерала с солдатом – виртуальный, фиктивный диалог.

Вера в то, что ангелы способны к мгновенному перемещению, как и воскресший Иисус, – это интуиция о том, что, если человек способен к вечности, это означает не прощание с пространством и телом (тело и есть свернутое вокруг сердца пространство), а поставление пространства в такое же подчинённое отношение к времени, в каком сейчас, по нашему опыту, время находится по отношению к пространству. Пространство ограничивает время, пространство сжирает время, сама смерть есть победа пространства над временем. Победа времени над пространством будет более человечной – вечность не уничтожает пространство, а освобождает его для соединения людей в общении.

Превращение камней в хлеба

История начинается как ненависть. Человек ненавидит предков, боится их, не верит в их полное исчезновение, задабривает покойников и бьёт перед ними поклоны. Если вдруг ему покажется, что предок размяк, то может и святым провозгласить и в боги произвести. Облегчение-то какое! И поехали реликвии, святыни, образки… Пока не придёт новое поколение божеств, оттеснив старых в небытие, и повыкидывают образки в реку…

Почему ненавидят предков? Почему не рвутся воскрешать отцов, вопреки призывам некоторых более современных сироток? А вы видели этих отцов? Вы их читали? Про то, что ребёнка надо пороть, пока поперёк лавки укладывается, а когда подрастёт – кулаками, кулаками, по наглой рыжей морде? Патриархальное общество, не кот чихнул! Потому и восстают против раскапывания могил археологами – обычно, не сознавая глубинных причин восставания. Боятся, как бы предок опять кулаки не начал распускать! Это в архаической культуре именуется «уважение».

В такой истории, конечно, не место ностальгии и её материальному проявлению – стремлению сберечь что-то на память. Помнить вот этого крокодила в образе отца?! Вот ещё! Сломанное ребро о нём превосходнейшим образом напоминает!

Отсюда в древней истории отсутствие присутствия исторических памятников. Монументы прошлого есть – это власть воздвигает на память о себе, любимой. Ну, помрёт власть, и монументы начинают разрушаться. Предвидя это, власть громоздит каждую пирамиду выше предыдущей, на радость современным туристам. Выпускает кружки к трёхсотлетию дома Романовых, которые к момент выпуска кружек уже полтора века как Голштиновы. Но продавать приходится ниже себестоимости и революции это не отменяет.

Как и всё стоющее в мире, создание сувениров, сохранение материальных остатков прошлого, превращение мусора в «памятники истории и культуры», – это результат абсолютно