– Мне с луком и с помидором, если можно.

– Я мигом.

Она открыла перед ними дверь гостиной, а сама прошла на кухню. Пока резала хлеб и любимый чеддер мужа, пока делала салатную заправку для Сюзи, у нее не шел их головы мазок губной помады на лице Росса. Что означает этот поцелуй? Правда, при ее появлении ни он, ни она нисколько не смутились, да и Сюзи явно из тех, кто целуется со всеми друзьями, независимо от пола.

Войдя в гостиную с подносом, она увидела, что Росс и Сюзи сидят рядышком на диване. Опять этот противный укол ревности, но она тут же успокоилась: они разглядывали альбом со свадебными фотографиями, который прислала Дженни.

– Они очень похожи, Дилан с сестрой, правда? – заметила Сюзи.

– Сходство, конечно, есть, – кивнул Росс. – Если не учитывать того, что Дилан очень красива, а Дженни просто миловидна.

У Дилан голова пошла кругом. Неужели он в самом деле считает, что она красива? Конечно, он ей это не раз повторял, но одно дело говорить что-то в порыве страсти, а другое – сказать постороннему человеку.

У нее дрогнула рука. Посуда на подносе зазвенела. Сюзи и Росс обернулись. Дилан торопливо подошла, поставила поднос на низенький столик.

– Вот, рассматриваем ваши свадебные фотографии, – сообщила Сюзи. – Невеста чудо как хороша! – Она снова склонилась над альбомом и вдруг заверещала: – Господи, а это кто? Какой мужчина! Какие глаза, умереть – не встать!

Дилан даже не надо было смотреть на фотографию. Ну кто же еще, кроме Майкла? Стоит в своем потрясающем темно-сером костюме у входа в церковь и выделяется из толпы не только осанкой, но и мрачным выражением лица!

Росс поглядел и презрительно усмехнулся.

– А-а, этот. Балерун!

– Что ты говоришь! С такой внешностью? Неужели голубой? Они ведь все голубые. Ах, какая жалость!

Дилан открыла было рот, чтобы возразить, но Росс не дал ей.

– Где мой сандвич? Надо поторапливаться. Через час меня босс ждет. Спасибо, мне молока не надо. А тебе, Сюзи?

– Я тоже черный. Это мои сандвичи? Как аппетитно выглядят! Есть хочу – умираю!

– Ну налетайте. – Дилан протянула ей тарелку.

Сюзи наклонилась над сандвичами, понюхала их.

– Как пахнет! Обожаю запах свежего салата, а ты? Росс, ты сам все это вырастил? Какой молодец, правда, Дилан? Какая теплица! А грядок-то сколько, и все такие ровненькие! Он овощи, как свои сосенки, сажает – по ниточке!

И только позднее, когда Росс уехал на работу, а Сюзи – к себе домой, Дилан вспомнила, что так и не просветила ее насчет сексуальной ориентации Майкла. Надо будет как-нибудь это сделать, но только чтоб Росса не было рядом. Он даже в лице меняется, стоит ей упомянуть Майкла. Надо же, какие мужчины собственники! В том, что он пикируется, шутит, почти флиртует с Сюзи, ничего зазорного не видит, а она даже вскользь о бывшем партнере упомянуть не моги! Выходит, для него одни законы, для нее – другие. Это обидно. А если бы она стала дуться и скрежетать зубами при каждом упоминании о Сюзи?

В пятницу по всей округе пронесся весенний ураган; почти сутки ветер ревел над крышей. Дилан с тревогой смотрела, как гнутся деревья у кромки леса, а по телевизору сообщили, что разрушено много домов, повреждены линии электропередачи, повалены деревья. От страха Дилан полночи не спала, а когда уже под утро ветер немного утих и она провалилась в сон, ее разбудил телефонный звонок.

Росс что-то недовольно промычал и перекатился на бок, чтобы взять трубку. Сквозь сон она услышала его взволнованный шепот:

– Что, совсем? Не может быть! Надо срочно разбирать. Да, конечно. Скоро буду. Да, Алан. Через полчаса.

– Что стряслось?

– На участке Алана полдюжины деревьев ураганом снесло. Несколько стволов дорогу перегородили – люди проехать не могут. Алану позвонили из полиции, приказывают расчистить дорогу как можно скорей. Один он не справится, надо помочь. Прости, милая, я думал, мы с тобой съездим куда-нибудь сегодня, но видишь, какие дела. Придется до завтра отложить. Мы, наверно, до вечера провозимся.

Она изо всех сил старалась не выказать своего огорчения.

– Ну завтра, так завтра. Пойду тебе что-нибудь приготовлю.

– Не надо, не вставай. Я выпью чаю и поджарю тосты. – Он сгреб в охапку свою одежду и направился в ванную. – А ты лежи, ты еще вполне можешь поспать.

Но заснуть она, конечно, не смогла. Лежала в постели, слушала, как шумит вода в душе, потом его тихие шаги на лестнице и на кухне. Дверь почти бесшумно затворилась, заурчал мотор внедорожника, и Росс умчался на всех парах.

Еще полчаса Дилан вслушивалась в звуки опустевшего дома: в тиканье часов, поскрипыванье половиц, негромкое гуденье счетчика. Снаружи по крыше разгуливали чайки: должно быть, залетели сюда, спасаясь от урагана. Меж стропил старого сарая в своем гнезде громко переругивались грачи. За всем этим глухо шумел лес. Ураган унялся, но ветер еще долго свистел в мохнатых сосновых лапах.

Дом она вчера вылизала до блеска, и теперь у нее – весь день впереди, а делать нечего. Повернувшись на другой бок, Дилан всхлипнула от тоски по шумным лондонским улицам, по людям, что окружали ее на каждом шагу.

Можно, конечно, сестре позвонить, но Дженни, чего доброго, подумает, что она хочет напомнить Филу про машину, а Дилан вовсе не хотелось на них давить. И вообще, суббота – день семейный, все собираются вместе, едут за покупками или еще куда-нибудь, потом обедают в любимом сельском пабе, потом гоняют с мальчишками на велосипедах по незапруженным дорогам, или ходят под парусом, или гуляют по лесу. Так что, если Фил и соберется к ней, то в лучшем случае завтра. Нет чтоб сегодня приехать, да еще Дженни и ребят прихватить с собой. Вот был бы у нее праздник – воспоминаний хватило б на целую неделю.

Дилан со вздохом выбралась из кровати и приступила к ежедневной рутине: принять душ, натянуть рубашку с джинсами, застелить постель, собрать грязное белье, снести вниз, в стиральную машину. За полчаса она расправилась с завтраком и прибралась в доме, где и так царил идеальный порядок. После чего вышла в огород посмотреть, что там натворил вчерашний ураган.

Ущерб оказался изрядным: цветов много поломано, все дорожки засыпаны ветками и листьями, молодые всходы салата погибли, шпалеры с горохом и фасолью обрушились. Да, невеселые дела! Все утро она подвязывала ветки, расчищала дорожки, сваливала растительный мусор в компостную кучу. Когда все было закончено, Дилан, с трудом разогнувшись, побрела к дому. Ноги гудели, но она любила боль в натруженных мышцах, которую уже успела позабыть с тех пор, как бросила балет. От физической нагрузки на душе всегда становилось спокойнее, недаром говорят: труд облагораживает!

Она уже поднималась по лестнице в ванную, как вдруг услышала урчанье мотора перед домом. Машина остановилась, хлопнула дверца, скрипнула калитка, и сердце Дилан радостно забилось: все-таки Росс сумел пораньше освободиться! Перепрыгивая через две ступеньки, она полетела к выходу, распахнула дверь и…