есть сослал) свою жену Евдокию в Суздальский Покровский монастырь и вознамерился жениться на Анне. Но то ли его отговорили от подобной опрометчивости, то ли сам одумался – только-только был подавлен стрелецкий бунт, и не стоило давать народу новый повод для недовольства, да еще и такой веский, как женитьба царя на немке-басурманке. Не надо сейчас вспоминать женитьбу Петра на Марте Скавронской – это произошло в 1712 году, когда позиции Петра были крепки до незыблемости.

Впрочем, француз Франц (Никита Петрович) Вильбоа, поступивший в 1697 году на русскую военно-морскую службу и близкий к Петру,[17] писал в своих «Рассказах о российском дворе», что «Петр Первый непременно женился бы на Анне Монс, если бы эта иностранка искренне ответила на ту сильную любовь, которую питал к ней царь. Но она, хотя и оказывала ему свою благосклонность, не проявляла нежности к этому государю. Более того, есть тайные сведения, что она питала к нему отвращение, которое не в силах была скрыть. Государь несколько раз это замечал и поэтому ее оставил, хотя и с очень большим сожалением. Но его любовница, вследствие особенностей своего характера, казалась, очень легко утешилась». О Евдокии Федоровне, первой жене Петра, Вильбоа пишет с глубоким сочувствием, называя ее «самой несчастной государыней своего времени». И это француз, иноземец, человек более свободно смотревший на внебрачные связи и не видевший ничего предосудительного в любви русского к немке. Можно представить, что думали о связи царя с Анной Монс русские люди. В народе Анну прозвали «Кукуйской царицей» – по названию слободы, в которой проживали иностранцы.[18]

В 1703 году, когда Петр уже жил с Анной совершенно открыто как с законной женой, под Шлиссельбургом утонул саксонский посланник, полковник Фредерик Эрнст фон Кенигсек. Обычное дело – свалился в воду с корабельного трапа и не выплыл. В бумагах покойного нашли связку любовных писем от Анны Монс, а еще нашли в медальон с ее локоном. Разгневанный Петр лишил Анну всех привилегий и подаренных им земельных владений и посадил бывшую любовницу вместе с ее сестрой под строгий домашний арест. Крылатым выражением стала фраза, сказанная Петром по поводу неверности Анны: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове!». Неизвестно, чем кончилось бы дело, но у коварной изменщицы нашелся покровитель – прусский посол Георг Иоганн фон Кейзерлинг. Неизвестно, чем руководствовался шестидесятилетний Кейзерлинг – страстью к Анне или желанием вызволить ее из беды и дать возможность уехать из России. Так или иначе, он попросил у Петра разрешения на брак с Анной. Эта просьба рассердила Петра пуще прежнего, и он закатил Анне новый скандал. Досталось и Кейзерлингу – на одном из дипломатических приемов Петр высказал ему свое недовольство, а офицеры из свиты петровского фаворита Александра Меншикова спустили незадачливого жениха с лестницы и надавали ему тумаков.[19] Расчет был на то, что после столь громкого скандала Кейзерлинг спешно покинет Россию, забыв об Анне Монс, но чары любви оказались настолько сильными, что Кейзерлинг вызвал Меншикова на дуэль. Дуэль не состоялась, но жениться на Анне Петр Кейзерлингу в конечном итоге все же разрешил. В 1711 году Кейзерлинг уехал в Пруссию и по дороге в Берлин скоропостижно скончался. Анна осталась в Москве. Она умерла в 1714 году и похоронена на Лютеранском кладбище.

Почему Анна Монс, ставшая невенчанной царицей, предпочла Петру ничем не примечательного Фредерика фон Кенигсека, можно только догадываться. Любовь, как известно, зла, а сердцу не прикажешь… Возможно, Кенигсек прельстил ее галантным обхождением (Петр особой галантностью никогда не отличался), а может, она была из числа тех женщин, которым для счастья мало одного мужчины, пусть даже и царя.

В феврале 1690 года Евдокия родила Петру сына, которого назвали Алексеем. До января 1694 года царевич находился на попечении своей бабки Натальи Кирилловны, а после ее смерти жил с матерью. В сентябре 1698 года по приказу Петра Евдокию отправили в Суздальско-Покровский монастырь, где она была вынуждена принять постриг. Царевич Алексей перешел под опеку своей тетки Натальи Алексеевны, любимой сестры Петра. Особой приязни и каких-либо доверительных отношений между отцом и сыном никогда не было.

Показательная деталь: Петр не оставался у смертного одра своей горячо любимой матери и не присутствовал на ее похоронах, что вызвало в обществе множество пересудов. Царь не любил скорбеть на людях, поскольку считал скорбь проявлением слабости, а государю невмочно представать слабым перед подданными. Наталья Кирилловна была похоронена в Вознесенском монастыре Кремля, служившем местом упокоения для цариц и царевен. В 1929 году Вознесенский собор был снесен, а на его месте построили военную школу. Хорошо хоть, что останки захороненных не выбросили, как это часто случалось в то время, а перенесли в Архангельский собор, в котором с 1918 по 1991 год не проводились богослужения.

Мишель ван Мюшер.

Портрет Франца Лефорта. 1698

Глава вторая

Настоящее дело

Алексей Кившенко.

Военные игры потешных войск Петра I под селом Кожухово. 1882

«Государь Петр I при путешествии своем в Голландию, прибыв в Валдейскую область в Нижней Саксонии, остановился там на несколько дней, чтобы попить славную Пирмонтскую воду. Графы Валдексте (нынешние князья) приехали туда же, к знаменитому своему гостю и просили его величество по окончании лечения заехать к ним в новопостроенный их замок Арголцен, или Аролзен, отобедать. Государь обещал приехать и в назначенный день исполнил свое обещание. По окончании обеда, который был чрезвычайно великолепен и продолжался весьма долго, хозяин водил его величество по замку и все ему показывал. Потом граф спросил у его величества, как показалось ему новое cтроение? Государь, привыкший к умеренной жизни, отвечал, что расположение кажется ему весьма приятно, а строение весьма хорошо и великолепно, однако же он приметил в нем большую ошибку. Граф просил его величество указать эту ошибку. “Она только в том состоит, отвечал Государь, что кухня сделана слишком велика”».

* * *

Известно, что после удаления от власти Софьи Петр далеко не сразу стал заниматься государственными делами, ограничиваясь только участием в торжественных церемониях. Царя привлекали «потехи» – военные маневры и строительство кораблей. Первые российские корабли плавали по Плещееву (Переславскому) озеру, но площадь в пятьдесят с небольшим квадратных километров оказалась недостаточной для масштабных маневров, а небольшая глубина не позволяла строить корабли с большой осадкой. Петру пришлось перенести свои «нептуновы потехи» в далекий Архангельск, который