— Мне хотелось остаться в отделе нравов.

— Я тебя понимаю, сынок. Меньше риска, больше шансов на продвижение.

Об этом давно поговаривают: Мал Консидайн, сначала патрульный, потом сержант, лейтенант, сотрудник управления полиции и следственного отдела прокуратуры, не хочет пачкать руки. Когда его, еще новобранца, направили в участок Семьдесят седьмой улицы — в гнездо негритянской мафии «Конго», — он испугался и сбежал оттуда. Малу стал интересно: знает ли Дадли Смит историю газовой камеры Бухенвальда:

— Верно. Мне казалось, что там я ничего не выиграю.

— Про наш отряд болтают разное, но там, сынок, ты был бы на месте. Кое-кто думал иначе, но ты сумел бы их переубедить.

«Намекает на старую сплетню», — подумал Мал.

Глянул на Лоу и сказал:

— Давайте ближе к делу. О какой тяжелой артиллерии вы говорили?

Лоу переводит взгляд с Мала на Смита и обратно:

— У нас есть два хороших помощника. Один — бывший фэбээровец Эдмунд Дж. Саттерли. Он возглавляет группу «Против красной угрозы». Группа на договорных основах обслуживает корпорации и выявляет, если можно так выразиться, «остро мыслящих» работников в развлекательной индустрии. Она проверяет наличие у нанимаемых на работу коммунистических связей и помогает отсеивать подрывные элементы, которые уже могли там завестись. Эдмонд — специалист по коммунизму и будет вас инструктировать, как наилучшим образом собирать улики. Другой — психиатр, доктор Сол Лезник. С 40-х годов был доверенным лицом компартии в Лос-Анджелесе и уже несколько лет работает на ФБР. Мы получили доступ ко всем его досье; там все шишки профсоюза УАЕС со всем их грязным бельем с довоенного времени. Тяжелая артиллерия.

Смит хлопнул по столу и поднялся:

— Гаубица, заградительный огонь, может быть, даже атомная бомба. Мы встречаемся с ними завтра у вас дома, Эллис. Давайте в десять?

Лоу нацелил в Смита указательным пальцем:

— Ровно в десять.

Дадли повторил жест Лоу, ткнув пальцем в сторону Мала:

— Значит, до встречи, коллега. Это еще не оперативная работа, но что будет весело — обещаю.

Мал кивнул и проследил, как Смит вышел из комнаты. Минуту помолчав, Лоу сказал:

— Работа не из легких. Не будь я уверен, что вы составите отличную пару, я его бы не привлек.

— Что, он сам напросился?

— Он тесно связан с Макферсоном и знал об этом деле еще до того, как я получил добро. Как думаете, сможете держать его на коротком поводке?

Вопрос подразумевал, что о его прошлом все хорошо осведомлены. Это также означало, что Лоу остановился на нем как на человеке, убившем одного наци, и, возможно, верит в его причастность к неудавшейся попытке покушения на Базза Микса. А вот Дадли Смит знает все это из первых рук.

— Не вижу проблем.

— Отлично. Как Селеста и Стефан?

— Лучше не спрашивайте.

— Ну-ну, не падайте духом, — улыбнулся Лоу. — Впереди у нас лучшие времена.

Тернер Микс, по кличке Базз, наблюдает за охранниками, обходившими территорию авиационного завода Говарда Хьюза[14]. Четыре против одного, что хозяин нанял этих бездельников исключительно из-за их формы, и два против одного, что покрой их шмоток он придумал сам. За всем за этим стояла хитроумная комбинация финансового воротилы, владеющего одновременно крупнейшей кинокомпанией «РКО пикчерз», авиазаводом «Хыоз эркрафт» и инструментальным предприятием «Хыоз тул», купленными и управляемыми ради ухода от оплаты налогов и исключительно из-за прихоти. Хыозу, кроме того, принадлежат фабрика по производству бюстгальтеров в Сан-Исидро, где всю рабочую силу составляли мексиканские «мокроспинники», завод гальванотехники и четыре закусочных в стратегически важных пунктах — чизбургеры и хот-доги с острой приправой составляют основу его диеты. В открытую дверь своего кабинета Базз наблюдает за шефом, стоящим возле ангара напротив, и замечает гофрированные клапаны на карманах его рубашки, наподобие тех, что он придумал для блузки Джейн Рассел[15], чтобы оттенить ее титьки, и прикидывает все за и против. И уже в миллионный раз задает себе вопрос: почему, когда ему тоскливо, он всегда сам с собой заключает пари. А сегодня ему было особенно тоскливо. Было 10 часов утра Нового года. Как начальник службы безопасности авиазавода Базз всю ночь был на ногах и водил хозяина, как выражался Говард Хьюз, «по периметру патрулирования». Штатная охрана была на новогоднюю ночь от дежурства освобождена; вместо нее со вчерашнего вечера территорию охраняли алкашного вида хмыри. Кульминацией их обхода с хозяином стал специальный новогодний подарок от Большого Говарда: точно в момент перехода 1949 года в 1950-й в ворота предприятия въехал грузовик с хот-догами и бутылками кока-колы — поздравление от закусочных в Калвер-Сити. Угощали тем, что не успели реализовать. Базз отложил бумажку с расчетами по тотализатору и стал наблюдать, как хозяин ест: шесть против одного, что Говард полезет на стенку, если увидит хоть пятнышко горчицы или ленточку квашеной капусты на форменных куртках охранников.

Часы показывали 10:40. Можно отправиться домой и вздремнуть до полудня. Но Базз развалился на стуле и стал разглядывать развешенные по стенам фотографии. Каждая позволяет оценить себя так или этак, каждая дает представление, сколь успешной была его жизнь в роли подставной фигуры и чем он был на самом деле. Вот он собственной персоной — невысокого роста, широкий в плечах, склонный к полноте — стоит рядом с Говардом Хыозом, высоким и элегантным, в костюме в белую полоску. Деревенский парень из Оклахомы и чудаковатый миллионер подставляют друг другу рожки. Фотка — вроде заезженной пластинки со слезливыми балладами, которые так любят в сельской глуши: на одной стороне — о шерифе, которого сгубили женщины и деньги, а на другой — о хозяине, который вытащил его из дерьма, оплатив все долги.