всем на свете, когда слушали их. Оказывается, он ездил в Египет по следам Генриха Шлимана, научился читать египетские иероглифы, и так образно об этом рассказывал, завораживая студентов.

Древнюю Грецию нам читал профессор Бахрушин, по его учебникам мы потом учились. Он участник раскопок в Греции, в Риме, много нам дал научной информации по этим исследованиям.

А на занятия по русскому языку мы ходили на другой курс, где было очень интересно, и мы, человек пять, бегали туда нелегально.

Этот год учебы вспоминаю как чудо — так много получить редких знаний было невероятно. Оценила это позже, когда училась во Владивостоке. Любовь к Востоку, Греции и Риму сохранила на всю жизнь, с удовольствием сама, как историк, вела эти темы, используя те знания.

На первом курсе в Ярославле я влюбилась в Юру Шамраева (это один из двух мальчиков на нашем курсе, оба были фронтовики). Он тоже ко мне был неравнодушен, но что-то нам помешало, и мы расстались.

Первый курс я окончила на отлично и сразу пошла за документами. Ректор не хотел меня отпускать, ему нужны были хорошие студенты, но я настояла на своем и двинулась за своей мечтой в Ленинград.

12. Ленинградская история

Я мечтала учиться в Ленинграде и чувствовала, что смогу, так легко мне давались науки, память отличная, блестяще всегда отвечала. А в Ленинграде жил дядя Саша, брат отца. У него я планировала пожить первое время.

Стояло лето 1946 года, в стране разруха, карточная система, трудно, голодно, бедно. Я приехала и сразу пошла в университет. Меня взяли на второй курс, но не дали общежития. Нужно было подождать один год, а пока снимать квартиру. Нашли вариант за 90 рублей в одной комнате с хозяйкой. На питание, одежду и прочее оставалось 60 рублей. Я поняла, что не потяну, не выживу. Решила ехать домой в Приморье. Написала маме, что возвращаюсь, попросила продать велосипед и выслать мне деньги на обратную дорогу.

Оставалось немного времени, и я стала знакомиться с городом моей мечты. Ходила в театры, на концерты. Удивлялась, что город такой чистый, ухоженный. От зданий, разрушенных во время бомбежки, не было следа. На их месте появились клумбы с цветами. А на окраине города (например, Пулковские высоты) стояли дома, зиявшие пустыми окнами, полуразрушенные — страшно смотреть. Ездила в Петергоф, попала на открытие шахматного фонтана. Было торжественно, даже присутствовала финская принцесса. Основной фонтан еще не работал, а от Петродворца осталось очень мало, он нуждался в восстановлении. Монплезир, любимый загородный дворец Петра I (в переводе с французского — «мое удовольствие»), тоже не работал, ведь там немцы устроили конюшни, для реставрации требовались усилия, мастера и большие деньги. В трудное послевоенное время было не до этого.

13. На поезде в Приморье

Так незаметно пролетел месяц, я получила деньги от мамы и стала собираться домой. Но сначала нужно было заехать к тете Кате в Ярославль, проститься, поблагодарить за прием, повидаться с дедом и бабой. Их было очень жаль, но помочь я старикам ничем не могла. Только обнять. Сделала подарочки и дала немного денег, что от билета остались. Билет купила в простой вагон, который отцепили в Красноярске, с пересадкой поехала до Владивостока.

И вот я в вагоне. Мой деревянный чемоданчик с пожитками погружен на третью полку. Нас в вагоне как сельдей в бочке, сидим по три человека на полке. Каждый взял с собой что-то поесть, или покупали на остановках, на вокзалах. Был август, и местные жители несли все, что могли, с огорода на местный базар — картошку вареную, соленые огурцы, помидоры, иногда молоко, ягоды, яблоки.

Рядом со мной ехали три демобилизованных солдата, мы подружились — вместе питались, играли в карты, спали, сидя на кончике скамейки, а головы клали на сложенные в проходе чемоданы. Утром кто-то со второй полки уступал на пару часов место, и я отдыхала. Несмотря на трудное время, в людях было много человечности.

Так дни пролетели незаметно до Красноярска, а там вагон отцепили. Что делать, я не знала, куда идти, как ехать дальше, да и денег осталось всего пять рублей. Вышла на перрон, люди все мечутся, куда-то бегут, а я растерялась, не знаю, что делать. Мои знакомые ребята бросили возле меня вещи и куда-то исчезли.

А тут началось настоящее столпотворение — посадка в поезд. Подбегает ко мне самый маленький солдат и, схватив вещи, ведет меня к середине вагона. Он открывает окно, поднимает меня на руки и сует в форточку. Я цепляюсь за раму и залажу внутрь. Потом и его ребята затолкали в окно, побросали нам все вещи, а сами побежали штурмовать двери. И вот уже движется поезд, а мы не знаем об их судьбе. Внутри вагона давка — не пробраться. Вдруг слышим голос: «Мы здесь, не волнуйтесь». Скоро все разместились. Нам достались 2 и 3 полки, где мы спали по очереди. Днем вновь устраивали общие обеды, ребята на станциях что-то покупали. В пути много общались, рассказывали каждый о себе, весело играли в карты. Один парень вышел в Благовещенске, двое — в Хабаровске.

Жаль, я не помню их лица, сейчас бы, наверное, не узнала. Но вечно буду им благодарна за помощь, участие, поддержку в таком трудном по тем временам деле, как поездка в поезде, похожая на выживание. Благодаря им я, молоденькая девчонка, проехала через всю страну и благополучно добралась до Уссурийска.

Когда пришел поезд, была ночь, я чудом втиснулась в последний автобус и поехала в центр, где была наша квартира. Когда я вышла из автобуса, то ничего не поняла — кругом была вода по колено. Кое-как дошла до дома, стучу, мне открывает Лиля в резиновых сапогах. В доме тоже вода по щиколотку. Все вещи подняты наверх, мама сидит с ногами на кровати. Я прошла по воде к кровати, села, обняла маму и заплакала. Так мы и просидели до утра. Я им рассказывала про Ярославль, Ленинград, а они о себе. Радовались, что мы теперь вместе. Вода постепенно стала уходить, утром только грязь осталась, которую мы с сестрой долго убирали. А мама не могла встать, у нее началось обострение радикулита.

14. Институт во Владивостоке

А через день я поехала во Владивосток, поступать в институт, который открылся в 44 году. Меня приняли и определили в общежитие. Дома шли сборы. Мама купила несколько китайских халатов, из которых я сшила три