Мы выехали на трассу, но девушки нигде не было видно. Может, мы ее проглядели, запаниковала я. А может, она рискнула ехать автостопом? Или решила переждать в зарослях до рассвета, чтобы поменьше мелькать на дороге, из страха попасться на глаза своим похитителям? Подпрыгивая на заднем сиденье, я то и дело давала Джамшу новые указания.

– Останавливайся, мы возвращаемся! Нет, лучше еще немного проедем… Нет! Сначала вернемся к выезду из города!.. Нет, все же лучше доехать до ближайшего городка или деревни и там поспрашивать. Или лучше все же вернуться?

Джамш спокойно, как истинный пофигист, рулил вперед, тихо мурлыча себе под нос. Было непонятно, слышит он меня вообще или нет. Разозленная таким невниманием, я с силой ткнула его в спину.

– Вот она! – радостно отозвался этот престарелый хиппи.

– Кто – она? – раздраженно отозвалась я, раздираемая сомнениями, ехать ли дальше или повернуть.

– Девушка, – довольным голосом констатировал мой возница.

– Девушка?! Девушка! – Информация, наконец, достигла моего «центра приема данных». – Где?! – подпрыгнула я на сиденье и треснулась головой о потолок, а потом носом о полуопущенное оконное стекло.

– Вон идет! – Джамш ткнул длинным загорелым пальцем вперед.

Проморгавшись, я разглядела в серой пелене дождя размытую маленькую фигурку, бредущую по обочине среди велосипедистов, коров, тележек и пеших паломников. Было непонятно, как Джамш смог ее разглядеть в этой мешанине. Поскольку дорогу в очередной раз перекрыло то ли стадо бродячих коров, то ли очередной праздничный кортеж, мы еле тащились, и я, потеряв терпение, выскочила из машины и с воплем радости: «Лена! Стой!» – кинулась бегом к девушке.

Вопреки всем ожиданиям, она не бросилась ко мне с не менее радостными криками, а, наоборот, резко оглянувшись, подскочила и понеслась прочь со всей возможной скоростью.

– Эй! Ты куда?! Стой! – орала я что было сил, несясь за ней.

Бежать мне было крайне неудобно. Юбка сари путалась в ногах, сандалии так и норовили слететь с ног, и в конце концов, сбросив их, я побежала босиком, оскальзываясь в грязи и хватаясь за что попало, чтобы не грохнуться, – за волов, людей, за чьи-то велосипеды… Судя по звукам, пару человек я уронила.

Джамш припарковал такси у обочины и бежал рядом со мной ровным, размашистым шагом, не делая никаких попыток опередить меня и догнать Леночку. В правой руке он держал зонт, прикрывая наши головы.

«Что за олух!» – разозлилась я, утирая пот со лба.

Леночка тем временем свернула на какой-то узкий, уходивший в заросли проселок. И, несмотря на ее явную усталость и изнуренный вид, молодые ноги работали куда продуктивнее, чем мои, «пожившие» на свете почти вдвое дольше.

– Джамш! Она уходит! Что делать?! – крикнула я в отчаянии, не особо рассчитывая на реальную помощь.

Но Джамш переложил зонтик в другую руку, подхватил меня под локоток и потащил, как буксир баржу, я еле успевала перебирать ногами.

Мы выскочили из кустов на открытое пространство. Впереди, метрах в ста, маячил какой-то поселок. Если она туда добежит и начнет петлять среди домишек, поймать ее будет трудно. Объяснять на бегу, что я – хорошая, невозможно, я и так еле дышала, в боку закололо. Долго я так не выдержу. Девочка оглянулась, увидела и припустила так, как будто у нее выросли крылья.

Чему тут удивляться? С завидным упорством за ней несутся некий здоровенный громила в татушках и пирсинге и злобного вида одышливая индианка средних лет, в сари, обвешанная украшениями, с почерневшим от загара лицом. Загар я приобрела на необитаемом острове, и он до сих пор не «слез». А после нашего маскарада в Бристоле я так и не вернула свой светло-русый цвет волос, оставшись жгучей брюнеткой. Соотечественницу во мне не признал бы и сосед по родному дачному поселку.

Бедняжка, наверное, вообразила, что это погоня из дома терпимости настигла ее, и просто так нам в руки не дастся. Надо что-то срочно делать!

– Джамш! Она сейчас уйдет! Сделай что-нибудь! – прохрипела я, держась за бок – в глазах моих потемнело.

Выкрикнув это, я понадеялась, что он бросит меня и кинется в погоню с удвоенной энергией.

Ничего подобного! Он отшвырнул зонт, схватил меня одной рукой за шиворот, другой – за пояс и швырнул вперед, как тюк с мусором. Пролетев метров двадцать, не меньше, я врезалась всем телом прямо в Леночку, сбив ее с ног и придавив к земле. Дыхание мое от этого удара сбилось, в глазах совсем потемнело. Подо мной слабо барахталась костлявая, угловатая Лена, по-видимому, почти утратившая способность дышать.

Кое-как переведя дух, я слезла с распластавшейся в красной глине девушки и, наконец справившись с одышкой, просипела:

– Не бойся, я русская! Просто я уже давно тут торчу. – Окончательно придя в себя, добавила: – Меня твоя мама попросила помочь. Ее зовут Татьяна Алексеевна Никонова. А Павла неделю тому назад отправили домой.

Леночка все еще с ужасом смотрела на меня, сжавшись, как маленький зверек, готовая отбиваться до последнего. Но постепенно глаза ее оттаяли, в них проснулось что-то теплое, хорошее. Она поморгала и внезапно разразилась такими бурными рыданиями, что я даже испугалась. Я обхватила ее за плечи и начала укачивать, шепча ей на ухо всякие утешительные глупости. Джамш, подошедший к нам своей неспешной прогулочной поступью, раскрыл над нами зонт. Как обычно, на его лице играла безмятежная улыбка.

Умытая, накормленная и выспавшаяся Леночка свернулась калачиком в кресле, глядя на меня своими огромными серыми глазами.

– Вылетаем завтра утром. Сначала я посажу тебя в самолет, удостоверюсь, что он взлетел, а потом уж сама отправлюсь в Ниццу. Когда соберешься ко мне в гости, сразу звони. Я сама тебя встречу. У нас там тихо. Будешь сидеть у бассейна, в теннис играть, с моими ребятами познакомишься. Они хорошие, тебе понравятся.

– А можно, вы со мной полетите? – несчастным голосом спросила она в десятый раз.

– Деточка, меня дома ждут. К тому же самолет-то российский. Летят в нем сплошь русские туристы. А в аэропорту тебя встретит мама.

– М-м… А может, я с вами полечу?

– Я не против, но твоя мама будет волноваться.

– Вы ей точно ничего не сказали? – испуганно спросила девочка.

– Нет. Я же тебе обещала. Но ты, когда вернешься, обязательно сходи к врачу. Обещаешь?

– Конечно. Я же понимаю.

Вчера, когда мы вернулись в отель и Леночка окончательно уверовала в свое спасение, она рассказала мне жуткую историю своего заточения в публичном доме.

– Когда они избили Павла, а меня затолкали в машину, я сразу поняла, что со мной будет! Я так испугалась, что сначала хотела выброситься из машины. Просто, чтобы не жить… Но струсила, – Лена все время судорожно всхлипывала, и я дала ей выпить рюмку коньяка как антистрессовое средство. – Они привезли меня к какому-то мужику, долго препирались с ним, потом он осматривал меня, как лошадь на базаре. Даже под футболку заглянул! Я пробовала вырываться, но они мне так врезали под дых, что я еле отдышалась. Потом меня заперли в каком-то чулане и держали там почти сутки. У меня часы были. Есть почти не давали, да я и не могла. А вечером приехал один важный мужик. Но с ним мои похитители не договорились. Он потом сам меня целых три дня «торговал», пока покупателя не нашел. Приехал еще один тип, надутый такой. Не один, а со свитой! Ему меня и продали. Бородатый, холеный, сам меня осматривать брезговал. К его приходу первый мужик, который вначале меня купил, велел какой-то женщине меня накрасить и приодеть. Но ничего не вышло. Я так брыкалась, что они плюнули, показали меня, как я была – в футболке, непричесанную. А потом меня привезли в этот кошмарный притон и спихнули на руки какой-то злобной тетке. Она схватила меня за волосы, да так, что чуть скальп не сняла, и прошипела: «За тебя заплачены большие деньги! Будешь отрабатывать, а не будешь – пожалеешь!» Отвела меня в какую-то комнату, там все такое ярко-красное было, кровать огромная, подушек куча, трюмо с зеркалом. Запах стоял такой тяжелый, удушливый, знаете, как будто там годами ароматические палочки жгли. Я этот запах не перевариваю! Эта ведьма сказала, что здесь я буду жить и клиентов обслуживать. Чтобы к восьми часам я была готова. Накрасилась бы, оделась красиво, она меня в зал, к клиентам, поведет. На столике валялась куча старой косметики, видно, ее кто-то оставил, а за занавеской какие-то яркие тряпки висели. Я даже смотреть их не стала. Все равно решила, что проституткой не буду, ни за что! – Щеки ее разгорелись лихорадочным румянцем, руки затряслись. – А вечером, когда эта баба пришла, я была не готова. Она усмехнулась, щелкнула пальцами и позвала охранника. Здоровый такой, вонючий мужик, он меня сначала избил, сильно, а потом… изнасиловал!