От неожиданности он вздрогнул:

— Что?

— Можете пока пойти умыться. Надеюсь, вы голодны. Я сделала кучу бутербродов и картофельное пюре, а в духовке томится рисовый пудинг. К сожалению, я не нашла изюма, чтобы в него положить.

— Ненавижу изюм, — проворчал Тайлер.

— Правда? Забавно, но я тоже.

Сидя за столом, Тайлер сосредоточился на созерцании керосиновой лампы. На деревянной стене позади плясали их тени от ее пламени. В комнате повисла печальная тягостная тишина. Тайлер вдруг почувствовал себя ужасно несчастным. С болью в сердце он ощущал, что теряет сейчас что-то очень важное. Когда в последний раз он держал в объятиях женщину? Ему страстно хотелось зарыться лицом в шелковистую волну ее волос, хотелось почувствовать мягкую податливость ее бархатистой груди.

Раздраженный и раздосадованный собственным положением, Тайлер нервно провел рукой по волосам и откинулся на спинку стула, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Вот что делает с мужчиной тяга к семейному уюту!

— Послушай, Келли… я… мне кажется, что… ничего из этого не выйдет.

— Из моей работы? А по-моему, я неплохо осваиваюсь.

— Нет, ты не понимаешь. Ты — женщина. Ты очень привлекательная.

— А вы бы предпочли, чтобы я была горбатой, хромой и прыщавой?

— Откровенно говоря, да.

— Вообще-то я считаю, что вы — очень красивый мужчина. И теперь, когда мы наконец выяснили, что оба очень привлекаем… то есть привлекательные, может, поговорим о деле?

— Конечно. Я согласен оплатить все твои расходы и еще выдать тебе месячное жалованье. Собирай вещи. Я отвезу тебя в город. Я даже заплачу за комнату в отеле. Ты переночуешь там, а утром сядешь на автобус.

— Я никуда не поеду. У меня нет ни одной причины бросать все. Вы не можете меня уволить, потому что я идеально выполняю свою работу и вам не к чему придраться. Дискриминация или сексуальные посягательства противоречат Конституции.

— Здесь, кроме нас, на много миль никого нет, — продолжал он. — Совершенно нет возможности повеселиться, развлечься или хотя бы просто пообщаться с кем-нибудь.

— Тут недалеко Флетчер-Крик.

— Флетчер-Крик — город скучный. Там тоскливее, чем в темной пещере в самый лютый мороз. Там всего один магазин да крошечный задрипанный отель.

— А кто сказал, что мне нужны развлечения?

— Всем женщинам они нужны.

— Правда?

— На самом деле, — завопил Тайлер, — причина в том, что ты сводишь меня с ума!

— Между нами ничего не должно произойти, Тайлер. Я буду выполнять свою работу, а в остальное время постараюсь не попадаться вам на глаза. Мы можем питаться раздельно, если вы хотите.

Тайлер посмотрел на нее, на преданно стоящего у ее ног Юкиока и застонал.

— Похоже, даже моя собака встала на твою сторону, — произнес он наконец. — Ну хорошо. Раз уж все идет к тому, что ты остаешься… пока, во всяком случае… нам нужно обсудить вопросы, касающиеся твоих обязанностей. И разобраться в моем списке.

— Согласна.

— Большую часть времени меня дома не будет. — Он говорил очень быстро, словно все, о чем он в последнее время мечтал, — поскорее «не быть дома».

Тайлер достал из ящика пачку бумаги. На последующие полчаса они с Келли совершенно забыли обо всех трениях, полностью увлеченные обдумыванием подробностей строительства новой псарни. Они обсуждали, как заменить опытных собак в упряжке молодыми, продумывали варианты.

Юкиок сел рядом с Тайлером, положив лапу ему на бедро.

— Все в порядке, малыш, мы все снова друзья, — произнес Тайлер, поглаживая пса по большой мохнатой голове.

Уже ближе к концу разговора Тайлер раздраженно бросил ручку на стол:

— Нет, так не пойдет! У меня недостаточно собак, чтобы участвовать во всех соревнованиях, как полагается. Придется пустить в забег только одну упряжку.

— Но ваши собаки — самые лучшие. Нужно просто остановиться на тех гонках, которые вы считаете наиболее важными и в которых хотите победить, и участвовать в них, а про остальные забыть.

— Победить? — эхом повторил он. — Ты думаешь, что после стольких фиаско я еще смогу победить?

— Конечно! А зачем иначе мы вообще беремся за такое дело? Ради чего?

— Может, меня вообще не допустят к участию в соревновании. У меня только двенадцать собак. Сейчас каюры ходят на шестнадцати.

— А как же маламуты? У вас четырнадцать взрослых.

— Если быть точным, тринадцать. Арнавик беременна, она ощенится примерно в середине декабря.

— Как замечательно! — оживилась Келли. — У нас будет еще куча новых щенков!

— Да. Но беда в том, что маламуты движутся намного медленнее, чем северные лайки — хаски. Они выносливые, могут ездить в таких условиях, что другим и не снились, но они не созданы для гонок. Я держу их потому, что со временем собираюсь основать тут одно дело… Хочу начать возить туристов на упряжках… Люди, желающие поехать на север за приключениями, вроде готовы выложить за подобное развлечение немалые деньги.

— Вы говорите так, будто уже почти собрались выбросить из головы свою идею.

Тайлер медленно пожал плечами:

— Как я смогу в одиночку организовать такое? Еще раньше я собирался участвовать в новом соревновании — «Юкон квест»: проехать на упряжке через весь Юкон и половину штата Аляска. Осуществилось бы самое длинное и сложное путешествие на собаках в истории человечества.

— А почему бы вам не попробовать? Можно успеть и на «Юкон квест» — в феврале, и на «Айдитарод» — он будет в первые выходные марта. Между ними две недели, собаки как раз отдохнут и наберутся сил.

Они с минуту помолчали. Потом Тайлер вздохнул:

— Собаки могут не выдержать обе гонки.

— А почему бы не взять на «Юкон квест» маламутов?

— А как тогда я смогу состязаться с другими каюрами, у которых в упряжках самые быстрые хаски на всей Аляске?

— Соревнование проходит на суровой и дикой местности. Может, медлительные, но коренастые и выносливые маламуты справятся с долгой дорогой лучше, чем быстроходные, но тонкокостные хаски?

— Никто раньше не делал такого.

— В гонках их, может, и не испытывали, но кочевые эскимосы много поколений используют своих лаек для передвижения по Арктике. Думаю, что у маламутов есть именно тот запас энергии и выносливости, который нужен. А для двенадцати обычных собак такая нагрузка может оказаться чрезмерной.

— Скоро их будет четырнадцать.

— Чтобы было на кого сменить наименее стойких собак, наверное, — саркастически ухмыльнулась Келли.

— Тебе это известно, мисс Келли Джеффрис, что ты чертовски хорошо умеешь убеждать? Все равно, как следует натренировать я смогу только одну упряжку, но уж никак не две.