стихи между собой в группы не по признаку одинакового ритмического хода, а по различным, нередко контрастным, нередко дополняющим друг друга признакам.

Вообще ритмическая система Маяковского представляет собой совершенно особый случай, нуждающийся в тщательном исследовании, которое еще не проведено. Для подавляющего большинства его произведений характерна смена ритмов не только от стиха к стиху, но и от строфы к строфе, от одного отрывка к другому; свободные переходы от классического стиха к дольнику и тактовику, время от времени (чаще – в ранних стихах) обращение к стихам без постоянного ритма, иногда (чаще в ранний период) включение прозаических строк и пр. Подобное богатство и разнообразие ритмов делает его поэзию уникальной в истории русской литературы кладовой и для поэтов, и для исследователей стиха[25].

Подобные стихи Маяковского являются пограничными между стихом, урегулированным какими-то собственно стиховыми факторами (ритмом или рифмой) и стихом свободным. Свободный стих, или верлибр (от французского vers libre – свободный стих) – это стих, освобожденный от закономерного чередования ударений, от уравнивания количества ударений в стихе, от уравнивания числа слогов в стихе и от рифмы.

В настоящее время верлибр исследован еще очень слабо и является почти что свалкой для самого разного рода явлений стиха, которые пока еще не могут вполне точно быть определены исследователями и поэтому заносятся по ведомству свободного стиха. Достаточно привести хотя бы несколько примеров, чтобы увидеть, насколько они между собой несхожи:

Как песня матери

над колыбелью ребенка,

как горное эхо,

утром на пастуший рожок отозвавшееся,

как далекий прибой

родного, давно не виденного моря,

звучит мне имя твое

трижды блаженное:

    Александрия!

Как прерывистый шепот

любовных под дубами признаний,

как таинственный шум

тенистых рощ священных,

как тамбурин Кибелы великой,

подобный дальнему грому и голубей воркованью,

звучит мне имя твое

трижды мудрое:

    Александрия!

Как звук трубы перед боем,

клекот орлов над бездной,

шум крыльев летящей Ники,

звучит мне имя твое

трижды великое:

    Александрия!

(Кузмин).

Это тот разряд верлибров, который можно было бы назвать верлибрами синтаксическими. В них очень отчетливо чувствуется ритм, но это ритм не собственно стихотворный, а ритм, основанный на синтаксическом и грамматическом параллелизме.

Первое, на что обращаешь внимание – это троекратное повторение: «Звучит мне имя твое/трижды…:/Александрия!» Уже одного этого замыкания каждой строфы дословно повторяющимися окончаниями достаточно для возникновения ритма. Но помимо этого здесь есть еще и тройные повторы внутри первых двух строф, начинающиеся с «как» и занимающие две строки (в третьей строфе они сжимаются до одной строки и лишаются начального союза). Ритм создается и грамматически однородными окончаниями этих сравнений в первых двух строфах с дополнительной инверсией, регулярным окончанием строк третьей строфы ударением на предпоследнем слоге (женскими окончаниями), и другими синтаксическими элементами.

Вот пример другого рода, который мы процитируем целиком:

Человечество

непотопляемое судно

три миллиарда

отсеков

надежды

(В. Бурич).

В подобных стихах организующим началом служит мысль, переходящая в поэтический образ. Казалось бы, такая характеристика вовсе не является характеристикой ритма, но тем не менее она – наиболее верна. Особое распространение стихи такого рода получили в западной поэзии (австрийский поэт Э. Фрид, французский поэт Гильвик и др.).

А вот еще один образец свободного стиха, который наиболее соответствует нашему понятию «свободный стих»:

В третьем тысячелетье

Автор повести

О позднем Предхиросимье

Позволит себе для спрессовки сюжета

Небольшие сдвиги во времени –

Лет на сто или на двести.

В его повести

Пушкин

Поедет во дворец

В серебристом автомобиле

С крепостным шофером Савельичем.

…………………………………………………

Читатели третьего тысячелетия

Откроют повесть

С тем же отрешенным вниманием,

С каким мы

Рассматриваем евангельские сюжеты

Мастеров Возрождения,

Где за плечами гладковолосых мадонн

В итальянских окнах

Открываются тосканские рощи,

А святой Иосиф

Придерживает стареющей рукой

Вечереющие складки флорентийского плаща.

(Д. Самойлов).

Наиболее точным определением стихов такого типа нам представляется такое: «Свободный стих, или верлибр, – это стих, характеризующийся нерегламентированной (непредсказуемой) сменой мер повтора»[26]. В этом определении подчеркивается одновременно и свобода стиха, заключающаяся в непредсказуемости дальнейших строк по ритму – и в то же время его стиховые признаки: меры повтора, которые могут быть и фонетическими, и ритмическими, и синтаксическими, и другими. Но в любом случае они присутствуют.

Итак, подводя итоги сказанному, приведем еще раз, теперь уже в сжатом виде, ту схему систематизации современного русского стиха, которая представляется нам наиболее верной. Напомним, что формы стиха расположены по степени убывания строгости их внутренней организации: классический силлабо-тонический стих – логаэды – дольники – тактовики (акцентный, он же чисто тонический стих сюда же) – свободный стих (как его разновидность – свободный рифмованный стих, «стих Маяковского»).

Помимо этого, студент должен иметь понятие о некоторых разновидностях стиха, о которых выше не говорилось для большей стройности изложения материала, хотя встречи с подобными образцами стиха могут вызвать затруднения.

Вольный стих. Нередко вольный стих понимается как синоним свободного стиха. Это неверно. В практике стиховедов под вольным стихом понимается соединение в пределах одного произведения стихов одного и того же размера, но разной «стопности», то есть различных по числу максимально возможных ударений. В русской поэзии XIX века появление вольных стихов более всего характерно для басен, стихотворных комедий и элегий. В басне и стихотворной комедии чаще всего употребляется вольный ямб с диапазоном от ямба одностопного до ямба шестистопного:

Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья

  Не жалуете никогда:

    Ан вот беда.

  На что вам лучшего пророка?

Твердила я: в любви не будет в этой прока

  Ни вó веки веков.

(Грибоедов).

Здесь, как мы видим, свободно чередуются шести-, четырех-, трех- и двухстопный ямб. Подобные «перебои» ритма, когда строки не совпадают по своей длине, чередуются свободно и в больших диапазонах, видимо, помогали создавать комический эффект. Обратим внимание, что в патетических монологах Чацкого строки укладываются в гораздо меньший диапазон: от четырехстопного до шестистопного ямба.

Тот же самый диапазон мы видим в элегиях XIX века:

Притворной нежности не требуй от меня,

Я сердца моего не скрою хлад печальный:

Ты прáва,