– Верно. И коньячка он выпил, что немаловажно… Едем, Наташа. Вон свободная машина стоит.

Таксист согласился ехать в Лесной городок только с оплатой обратного проезда.

В первый раз они быстрее нашли дом Дубова, проходя по узким непроезжим улочкам поселка. На такси же они промахнулись, попав в тупик. Покружившись, они опять выехали на шоссе и через сто метров опять углубились в переплетения дачных улочек. Тем большей была радость, когда они с визгом тормозов остановились у знакомой калитки.

Роман выскочил первым и приветливо замахал руками. Дубова он не видел, но был уверен, что тот непременно наблюдает за дорогой. Увидев Романа он должен был выбежать и открыть калитку. Это только через минуту стало понятно, что открывать ничего и не надо – порывом ветра калитку в заборе приоткрыло, и она опять захлопнулась, звякнув засовом.

Предупредив водителя, Роман и Наташа крадучись прошли на участок и поднялись на крыльцо. Их уже не удивило, что и дверь в дом была открыта… Пустая веранда… Гостиная, с неубранными еще бокалами на столе и бутылкой Муската с виноградников Краснокаменки, что над Гурзуфом… Коридор… Дверь в спальню…

Дубов лежал на разобранной широкой кровати ничком. Совершенно голый… Крови почти не было. Возможно, она была под ним. На спине же только маленькое пятно вокруг торчащей вверх ярко желтой ребристой ручки. Скорее всего кто-то вогнал в Дубова обычную отвертку. И не по центру спины, не в позвоночник, а чуть левее и между ребер.

Роман сделал три шага вперед, наклонился и взял за запястье лежащую на кровати руку Дубова. Это была проформа – точка удара не оставляла даже малейшей надежды услышать пульс.

Обернувшись, Роман увидел, что Наташа стоит рядом и смотрит на все это… В критических ситуациях в голову лезут иногда самые идиотские мысли. Первым делом подумалось: «Хорошо, что его убили, когда он лежал на животе. А если бы на спине?»

Видя, что Роман выходит, Наташа попятилась… Стараясь не оставлять лишних следов и не затирать важные улики, они вышли из дома, толкнув плечом дверь… У калитки подождали, пока порыв ветра опять приоткрыл ее.

Нельзя сказать, что на их лицах была трагическая маска, но веселыми они явно не выглядели. И разговаривать ни с кем не хотелось, но пришлось.

Возле такси крутился маленький лысый мужчина в очках и с портфелем. Заслышав звук мотора, он выскочил из того самого дома напротив – с мансардой и страшным чердачным окном. Его явно не дачная одежда говорила о намерении ехать в город. Он возбужденно тараторил, не спрашивая и не ожидая ответов:

– Как хорошо, что вы появились. Я с вами еду. Мне очень срочно… неожиданно, понимаете, получилось. У меня защита докторской через месяц, а он вдруг звонит… Если я его не перехвачу, то все. Конец! Крах! Полная катастрофа… Я знаю, чьи это козни. Интриги мадридского двора… Что вы стоите? Едем. Я оплачу половину.

– Но мы только до Солнцева собирались.

– Хорошо. До Солнцева платите вы, а дальше, до МГУ – я. Так справедливо будет… Едем.

Будущий доктор наук быстро заскочил на переднее сидение, захлопнул дверцу и стал ждать, нервно барабаня пальцами по стеклу. Было ясно, что вытащить его из машины уже нет возможности.

Пришлось смириться с попутчиком. Не было никакого резона сориться с будущим свидетелем по делу об убийстве отверткой гражданина Дубова.

* * *

очевидно, что в Бутырку Наташу никто бы не пустил. И Роман был этому очень рад. Он сам не любил походы в эту мрачную старую тюрьму. Не любил огромные клетки, в которые попадаешь при проверке документов на входе и выходе. Не любил длинный коридор, в стену которого было вмонтировано множество «стенных шкафов» – здесь отсиживались или отстаивались подозреваемые, ожидая своей очереди к следователю.

Романа раздражали и комнаты для переговоров с адвокатами. Минимум излишеств – пустой стол в центре и две табуретки, привинченные к полу.

Наташа осталась гулять по Новослободской, а Роман направился во внутренний дворик большого жилого дома из светлого кирпича. С недавних пор этим домом заслонили от добропорядочных граждан оставшуюся часть тюрьмы. Чтоб не мозолила глаза…

Почти все заключенные, особенно попавшие сюда в первый раз, очень похожи друг на друга. Внешне они разные: толстые и тонкие, курносые и горбатые, но одинаковы их глаза. Во взгляде затравленность, потерянность и надежда.

Роман не видел даже фотографии Ласкина. Но было понятно, что организовать такую хитрую фирму мог только парень шустрый, деловой и немного нахальный. Таким он и был еще неделю назад. Сейчас же в комнату для свиданий Ласкин вошел с поникшей головой и с заведенными за спину руками.

Знакомый конвоир приветливо махнул Роману рукой, а потом показал на часы. Жест был понятен: «У вас тридцать минут». Дверь захлопнулась. Было видно, что конвоир машинально посмотрел в глазок и только после этого отошел в сторону.

– Проходите, Юрий Петрович. Садитесь. Я – ваш адвокат Поспелов Роман Васильевич. Предлагаю сразу на «ты» и по имени. Согласны?

– Да.

– Тебя уже Жулькин допрашивал?

– Три раза.

– И много ты ему наговорил.

– Я ему все рассказал.

– Зря. Ты теперь обвиняемый. И имеешь право требовать моего присутствия на допросах. А без меня молчать.

– Но я же правду ему сказал.

– Ты, Юра, плохо народную мудрость знаешь. Слушай: простота хуже воровства. Одним словом – правда хорошо, а счастье лучше. Ни слова без меня!

– Понял.

– Теперь главный вопрос. Смотри мне в глаза и отвечай. Ты убил?

– Нет. Нет! Нет!

– Верю… Ты, Юра не ори так. Я не мог не задать этот вопрос. Против тебя столько улик, что любой засомневается. Если бы не сегодняшний случай на даче, я бы и после твоего крика тебе не поверил.

– А что произошло?

– Об этом потом… Ты, Юра, быстро расскажи о своих действиях за час-два до убийства.

– Значит так… Накануне я устроил Виноградова на квартире. Сам снял, привел в порядок и поселил… В день убийства сижу себе в офисе и вдруг звонок. Женский голос сообщает, что у Виноградова плохо с сердцем и он срочно требует меня… Я сорвался вниз. Вскочил в машину и через десять минут я был на квартире. Дверь открыта. Он лежит в центре комнаты. Показалось, что живой. Поднял его. Испачкался в крови. Потом помыл в ванной руки и рубашку застирал. Хотел в милицию идти, а они меня прямо на пороге и взяли. Все.

– Все? А с пистолетом? Почему на нем твои отпечатки.

– Это от страха… Я, когда Виноградова пытался приподнять, заметил пистолет на ковре. Тут показалось, что за моей спиной шаги и дверь входная хлопнула. Я схватил пистолет и обернулся – никого. Я опять к Виноградову, а пистолет положил на прежнее место.

– Понятно… Шаги за спиной женские были или мужские.