дюймов пять. Кусочками изоленты прикрепляет трубку к полке, получается что-то вроде направляющего дула. Полка находится примерно на уровне чуть ниже лопатки человека ростом с Таунсенда. Убийца помещает нож в трубку, диаметр которой немногим больше диаметра деревянной рукоятки. Висящие на цепочках справочники — идеальное прикрытие смертоносного приспособления. Любой, кто войдет в будку, ничего не заметит. Вот Таунсенд не заметил, и поэтому умер.

Стоун ждал вопросов. Но их не было.

— Присоединив к заднему концу трубки-дула гибкий шланг, — продолжал Стоун, — также, вероятно, из пластика, убийца пропускает его через вентиляционное отверстие внизу будки и выводит наружу. Чтобы шланг не болтался на виду, убийца фиксирует его проверенным способом — отрезками изоленты — к алюминиевому обрамлению в незаметном месте будки. Дальше он идет к островку, соединяет имеющийся там воздушный шланг Лью со своим и делает вид, что проверяет колесо. Спустя несколько секунд Таунсенд заходит в будку. Сжатый воздух, пройдя по шлангу, с силой выталкивает смертоносный снаряд, в нашем случае это нож для колки льда, из невидимого дула прямо в сердце Таунсенду. Помните, от островка со шлангами будка видна как на ладони. Как только острие вошло в спину ничего не подозревающего Таунсенда, убийца резким рывком, в буквальном смысле, «сматывает удочки», садится в грузовик и уезжает, пока Лью и другие устраивают суматоху вокруг будки, в которой человеку стало плохо. К несчастью для убийцы, его подвел маленький кусочек изоленты, который оторвался от шланга, но чудом не отклеился от рамки. Вопросы есть?

Лисснер тупо уставился в одну точку.

— Должен признать, — проговорил он, — моя слишком упрощенная версия не учитывает такой научно-технический подход, но он действительно объясняет все те мелкие, беспокоившие нас детали, и связывает их в единое целое.

— Хорошо, предположим, убийца играл роль телефонного мастера, — не унимался Кёртис. — Но кто он? Имя! Личность его не установлена, «пальчики» он оставить не удосужился. Мы знаем только, что это был некто, переодетый в телефонного мастера, и всё!

Реакция подчиненных на его тщательно проработанные выкладки была совсем не такой, на какую рассчитывал Стоун. Предоставив им несколько минут, чтобы они по достоинству оценили его умственные усилия, он встал и подошел к окну. Да уж, ничего не нашли лучшего, как поставить посреди полицейской парковки огромный билборд.[8]

Поморщившись, Стоун отвернулся от окна.

— Случайно не ты? — съязвил он в сторону Кёртиса. — Я знаю, кто он. Мы должны принять как факт — убийство было задумано таким образом, чтобы пустить полицию по ложному следу. Совершить убийство в предложенных обстоятельствах было вроде как невозможно, вот ты и клюнул, Фред, на самоубийство, для которого, безусловно, у Таунсенда была веская причина. Убийца — тот, кто знал эту причину.

Поспешность была слабым местом Кёртиса.

— Вагнер! Он единственный, кто знал, что у Таунсенда неоперабельная опухоль. У него хранился яд, он с легкостью мог инсценировать ту кражу наркотиков. То, что Вагнер выигрывает от смерти Таунсенда в личном, а в перспективе и в финансовом плане, ясно как божий день!

— Да, Вагнер знал, что Таунсенд обречен, — спокойно ответил Стоун на выпад Кёртиса, — но весьма сомнительно, что он вообще знал о каких-то невероятных страховых суммах, тем более, что случай-то Таунсенда был не страховым. И даже если он знал, что Таунсенду каким-то образом удалось заключить страховой договор, у него не было никакого стимула убивать, да еще так картинно-вызывающе, поскольку Таунсенд в скором времени должен был умереть сам, по естественным причинам. Сейчас мы знаем, что Таунсенд никому не рассказывал о смертельном заболевании. В семье ничего не знали. Вагнер, а я склонен ему верить, также держал язык за зубами. Но кому-то Таунсенд, должно быть, проболтался или признался с горя. Этот кто-то его и убил.

Кертис и Лисснер слушали с открытым ртом.

— Фред, получи ордер на обыск. Ищи резиновый или пластиковый шланг, банку с красной краской и моток глянцевой изоленты черного цвета. Кроме того, узнай, где был брошен грузовик, не забудь про пятидюймовую трубку, она должна быть где-то поблизости, прочеши пустыри, поройся в мусорных баках, обыщи какие-нибудь грязные задворки — короче, всё вокруг на расстоянии двух миль. Не помешало бы воочию взглянуть на эту смертоносную вещицу. Харви, а ты доставишь подозреваемого в управление.

— Кого? — в один голос громко спросили детективы.

— Хэла Харриса.

К пяти вечера начали поступать первые результаты. Головная боль Стоуна неизменно приносила плоды. В гараже Харриса были найдены волшебные предметы, которые Стоун сначала вычислил теоретически, а потом узрел на расстоянии и сквозь стены. Свернутый гибкий шланг из прозрачного полимера, баллончик с быстросохнущей эмалью того же цвета, в какой была выкрашена деревянная рукоятка ножа, и моток изоленты, от которого предположительно был отрезан кусочек, оставшийся в будке.

Лисснеру посчастливилось разыскать обрезок трубы. Дуло отделили от шланга и выкинули в мусорный контейнер молодежного района в нескольких кварталах от того места, где бросили грузовик. Лисснер привлек к поискам местную детвору, слоняющуюся без дела, которая за двадцатку из его кармана перерыла все мусорные ящики и свалки в окрестности. Финансовые и физические затраты обоих помощников Стоуна окупились сторицей. Шланг, как и трубка, изобиловал отпечатками пальцев. Адское изобретение практически соответствовало описанию, сделанному Стоуном. Хорошо сгибающийся прозрачный пластиковый шланг длиной чуть более сорока футов, к одному концу которого был присоединен воздушный клапан, а к другому идеально подходил отрезок трубы из поливинилхлорида длиной пять дюймов, то самое дуло, из которого так внезапно вылетела смерть Таунсенда.

В рабочем кабинете Харриса нашли папку с копией медицинского заключения, якобы подписанного доктором Вагнером. Это была очевидная подделка.

В результате двухчасового допроса в присутствии адвоката Хэл Харрис под давлением предъявленных ему неопровержимых доказательств его вины, написал чистосердечное признание, надеясь таким образом избежать смертной казни.

В шесть часов вечера сержант-детектив Рэймонд Стоун опустился в мягкое кресло напротив капитана Джека Паркера. Расследование по делу Таунсенда завершилось, и Паркер хотел задать несколько вопросов, как он выразился, личного характера. Беседа проходила один на один.

— Я до сих пор не понимаю, как ты узнал, что это Харрис, — Паркер склонился вперед. — Как ты это выяснил?

— Смертельно больному Таунсенду удалось провернуть ход с получением страхового полиса на колоссальную сумму. Вагнер сообщил нам, что состояние здоровья Таунсенда ни в коей мере не позволяло тому надеяться на заключение страхового договора. Таунсенда поставили перед фактом, что его случай нельзя рассматривать как страховой. Однако Харрис ответственно заявил, что Таунсенд пришел к нему с положительным заключением от Вагнера. Харрис лгал. Ни один