– Чем же их травить? Не дихлофосом ведь? Тут, небось, какой специальный крысомор нужен?

– Думаю, подойдёт любой сильный яд. Помоги-ка мне достать кое-что из кладовки.

Я извлекла с чердака, где хранились старые вещи, несколько запылённых коробок с колбами и реактивами – всё, что осталось от моего былого увлечения химией во время обучения в университете.

– Может быть, здесь я найду что-нибудь подходящее.

Фрося с интересом наблюдала, как я перебираю пузырьки, читая наклеенные на них ярлычки.

– Вот это наверняка сработает, – вытащила я из коробки склянку с надписью от руки «KCN», – Цианистый калий. Сильный яд. Мы с ребятами когда-то втихаря синтезировали в лаборатории несколько граммов из любопытства. Кажется, пришла пора его применить. Фрося, я оставлю пузырёк на кухне, на полочке с чистящими средствами, около раковины. Завтра после банкета останется много объедков, начиним их отравой и раскидаем в сарае. А пока, на всякий случай, надо сделать вот что, – я взяла красный фломастер и крупными жирными буквами написала на этикетке: «ЯД». – Надеюсь, теперь мы не перепутаем цианид с сахаром – уж очень они похожи.

И вот наступил день сбора гостей. Я проснулась с каким-то странным щемящим чувством: я словно раздваивалась на две половины, одна из которых восклицала: «Всё пройдёт прекрасно!», а вторая качала головой: «Добром это не кончится».

Мне вдруг захотелось, как в детстве, залезть с головой под одеяло, но пора было вставать: старый дом уже ожил, наполнился звуками. На кухне гремела посуда: Фрося готовила завтрак. В соседней комнате работал телевизор – Карен смотрел утренние новости. Я сделала глубокий вдох и вынырнула из кровати навстречу своим нехорошим предчувствиям.

И действительно, с самого утра всё пошло наперекосяк, ломая мои планы. Муж, необычно озабоченный и хмурый, закрылся в комнате с компьютером и кучей бумаг, категорически потребовав его не беспокоить, пока не появятся гости. И это именно тогда, когда я собиралась попросить его помочь нам с Фросей передвинуть от стены в центр столовой тяжеленный дубовый стол. Пришлось надрываться самим.

Потом бестолковая Фрося умудрилась серьёзно порезать руку, пока чистила овощи. Это значительно замедлило процесс подготовки праздничного обеда, и я начала нервничать, боясь, что ничего не будет готово к назначенному сроку. Пришлось самой тоже повязать фартук и крутиться на кухне. Я еле успела привести себя в порядок и переодеться, как у ворот просигналила машина.

Я вздрогнула. Это Дед. Крикнув Карену, чтобы он выходил в столовую, я пошла к воротам встречать старика.

Шофер открыл дверцу автомобиля, и первой показалась сиделка Лида. Вместо привычного белого халата сегодня на ней было сильно декольтированное платье, с трудом сдерживающее пышные формы медсестры.

Я тихо выругалась сквозь зубы. Ещё одно нарушение моих планов. Вот уж кого точно не хотелось бы видеть среди гостей. Её, кажется, никто не приглашал. Впрочем, судя по безмятежному выражению лица, Лиду это ничуть не смущало. Едва ступив на землю, она повернулась ко мне спиной, наклонилась так, что, казалось, несчастное платье сейчас лопнет, натянутое её фигурой, и протянула руки в салон машины. Опираясь на них, медленно и тяжело вылез Дед. Как ни странно, сегодня он выглядел лучше обычного. Кажется, инъекции из этих пухлых ручек явно пошли ему на пользу.

Демонстративно игнорируя сиделку, я расцеловала Деда и вручила ему огромный букет гладиолусов.

– С днём рождения тебя!

– Спасибо, Елена, – проскрипел Дед.

«Даже сейчас назвал меня Елена, как в паспорте. А ведь Ба всегда называла меня Алёнкой или Алёнушкой. Ну что за чёрствый сухарь», – мелькнула в голове короткая мысль.

– Я сегодня с Лидочкой. Теперь я без неё никуда, поэтому прошу любить и жаловать, – Дед слабой рукой подтолкнул меня к своей сиделке.

А! Я, значит, Елена, а она, зато, Лидочка – не ускользнуло от моего внимания. Выжав из себя вежливо-холодную улыбку, я церемонно поздоровалась и тут же опять повернулась к Деду.

– Пойдём в дом. Сегодня на улице прохладно. Тебе надо беречь своё здоровье.

– Елена, покажи водителю, куда поставить машину.

– Вот как, у тебя опять новый шофёр? – удивилась я.

Мне навстречу шагнул подтянутый, сдержанный мужчина средних лет.

– Антон, – коротко представился он.

– Елена Викторовна, – я равнодушно скользнула по новичку глазами. – Видите там, слева, кирпичное строение? Это гараж. Он не заперт. Поставьте машину туда.

Прежде чем послушаться, Антон окинул меня внимательным взглядом, словно рентгеном просветил. Мне даже на мгновение стало не по себе. Не слишком ли он бесцеремонен для простого водителя?

* * *

Когда мы втроём – я, Дед и Лида – вошли в столовую, там уже сидел в одном из кресел у стены мой муж, а в уголке робко жалась Фрося, ожидая сигнала что-нибудь принести или унести.

– Где Андрюшка? – требовательно спросил Дед. – Я же просил собраться всех родственников.

– Сейчас приедет, – успокоила я Деда, глянув на часы.

Минут через двадцать от дороги донёсся автомобильный гудок. Фрося, повинуясь моему взгляду, выскользнула из комнаты, чтобы открыть ворота.

Это, наверняка, Андрюшка с французской тёткой. Хлопнула дверца машины. Я выглянула в окно, но с моей позиции не было видно прибывших пассажиров. Ладно, подождём. Дольше ждали. Я отошла от окна и прислонилась спиной к буфету, чувствуя, как напряглось тело.

Сейчас они, должно быть, идут к дому. Вот голоса донеслись уже с крыльца. Андрюшка о чём-то спросил Фросю, и та ему ответила. Неужели мадам передумала, и брат приехал один? Вот он вошёл в комнату, задержавшись на пороге, и обменялся со мной взглядами. По его виду я поняла, что тётка прибыла.

– Привет, Дед! С юбилеем! У меня для тебя подарок. Ни за что не догадаешься, какой! – воскликнул Андрюшка и, посторонившись, пропустил вперёд невысокую стройную женщину – изящно одетую и тщательно причёсанную натуральную блондинку с голубыми глазами, еще очень красивую, несмотря на то, что свой тридцатипятилетний порог она явно перешагнула. – Узнаёшь, кого я тебе привёз?

Женщина сделала ещё несколько несмелых шагов и остановилась.

– Здравствуй, папа, – тихо произнесла она.

Дед как-то странно дёрнулся, поднёс руку к воротнику, словно задыхаясь, потом лицо его побагровело, брови сдвинулись.

«Сейчас он её прогонит», – успела подумать я.

Но вдруг у Деда внутри словно что-то сломалось. Плечи его дёрнулись, и из горла вырвался звук, похожий на сдавленное рыдание. Он закрыл лицо руками, и сквозь пальцы мы все услышали хриплое: «Дочка».

– Папа, – странно произнеся это слово с ударением на конце, женщина бросилась на шею старику.