— Как бы то ни было, тебе нужен комфорт, и я об этом позабочусь: сниму для тебя квартиру. Договорились?

— Договорились. — Конечно, девушка предпочла бы услышать, что квартиру он снимет не для нее, а для них двоих, точнее, почти троих, но пока она готова ходить по предложенным ей клеточкам игрового поля. А потом все изменится. Юленька с ее бескорыстной, неиспорченной верой в могущество любви не могла и представить, что может быть как-то иначе. Семья в ее планах обозначалась минимум трехчленом, и папа приходящий или отсутствующий в них не значился.

Исполнением договора стала малюсенькая однокомнатная квартира на окраине Москвы, которую профессор предложил с видом короля, осыпающего своих подданных неисчислимыми благодеяниями.

— Здесь как-то… — не удержалась было Юленька.

— Как?

Юленька едва не сказала «тесно», но вовремя спохватилась, вспомнила: это же временно, ненадолго, а по сравнению с комнатушкой в общежитии эта однушка — просто хоромы. «Какая же ты, Юлька, неблагодарная!» — искренне осудила она себя и привычно повисла на шее у профессора.

— Так я не понял, берете? — прервал сцену нежности агент. — Все, как просили: метро близко, сквер имеется.

— Берем, берем! — тут же откликнулась Юленька.

— От центра, конечно, далековато, — профессор привычно набивал себе очки.

— Ничего. Зато по прямой, — перебила Юленька. — И, ты знаешь, здесь ведь и платформа железнодорожная рядом. Можно теперь к родителям не с вокзала ездить.

— Ну, ладно, — согласился профессор так снисходительно, что Юленька моментально забыла о том, что минуту назад именно он расхваливал эту клетушку, убеждая Юленьку во всех мыслимых и немыслимых достоинствах жилища.

— Отлично, — воскликнул агент, достав бумаги. — Вы не пожалеете. Тем более что и хозяева здесь отличные: доставать не будут, с проверками не заглянут. Платите только исправно.

— Где расписаться? — деловито осведомился профессор, и риелтор услужливо протянул ручку. Мужчины пожали друг другу руки. За агентом закрылась дверь, на покосившейся тумбочке в прихожей остался лежать контракт на Юленькино будущее.

— Подпишите здесь и здесь. Все. Теперь можем начинать, — Артем откладывает документы.

— Хорошо, — с энтузиазмом кивает молоденькая блондинка. — Что надо делать?

— Вам? Пока ничего.

— То есть как?

— Так, — Артем пожимает плечами, продолжая как ни в чем не бывало натягивать спецодежду.

— Извольте объяснить! — кипятится девушка. — Сначала вы, вместо того чтобы начать занятия, за которые вам, кстати, платят деньги, и весьма, надо сказать, неплохие, читаете мне лекции о каких-то нелепых правилах безопасности, потом заставляете подписывать какую-то ерунду…

— Это не ерунда! — буркает Артем. — Пойдем, Дзен, — дергает он за поводок восьмимесячного фила бразилейро, не обращая больше никакого внимания на раздраженные выкрики хозяйки собаки, что раздаются за его спиной.

Артем ужасно устал. Устал от человеческой глупости и недальновидности. Устал от повсеместного отношения к животным как к развлечению, устал от того, что люди считают возможным лезть туда, куда не надо, и давать советы в тех областях, в которых не смыслят ровным счетом ничего. Интересно, что бы сказала эта цаца, если бы он попросил ее…То есть он бы, конечно, ни за что и никогда не стал ни о чем просить эту гражданку. Да и в чем она вообще может помочь? А, да ладно, например, может помочь приклеить накладные ногти. Зачем ему ногти? Да не нужны абсолютно. Просто в голову ничего не лезет, кроме этой ерунды. Так как бы она отреагировала, если бы он вздумал возмущаться теми многочисленными манипуляциями, которые, как он слышал, женщины вынуждены производить со своими собственными ногтями, прежде чем прилепить к ним искусственные? Наверняка попросила бы помолчать и не вмешиваться не в свое дело. И он бы понял, что нельзя соваться к профессионалу со своими советами.

К Артему обращались разные люди: банкиры, которым он никогда не рассказывал о том, как вести дела на фондовой бирже; актеры, которым не советовал посмотреть на роль с другой стороны; домохозяйки, с которыми не делился рецептом борща; учителя, которых не проверял на знание преподаваемой дисциплины, и многие другие люди, в рабочий процесс которых он себе вмешиваться не позволял. Зато, в отличие от него, мало кто из клиентов совершенно воздерживался от попыток принять участие в дрессуре, и совершенно точно, что ни один из них так и не понял, зачем так настойчиво тренер просит перед первой тренировкой подписать бумагу об отсутствии последующих претензий. Пускай не понимают, только бы подписывали. Конечно, прецедентов пока не было, но, как говорится, и на старуху бывает проруха, а рисковать Артему не хотелось. Люди заводят собак, совершенно не задумываясь о последствиях. Сколько раз доводилось ему наблюдать на птичьем рынке избитую сцену, когда вызывающий умиление комок приобретается практически мгновенно и забирается без лишних вопросов об особенностях породы, характерных чертах поведения, истинном предназначении собаки. Артем делил любителей друзей человека на три категории. К первой относились те, кто знает, зачем и какую собаку хочет купить. Вторые приобретают животное под давлением бесконечно ноющих детей, но, как правило, предварительно все же изучают литературу и консультируются со специалистами, чтобы, уступая просьбам ребенка, не попасть впросак. Ну, а третьи при покупке руководствуются принципом «просто понравился щенок», и этих Артем остерегался больше всего. Особенно таких, которым «просто понравился щенок» бойцовой породы. Эти люди не отдают себе отчета в том, кого берут в дом, и, приводя собаку на обучение, просят «научить песика чему-нибудь». Артем уже привык ежедневно объяснять, что учить надо не чему-то абстрактному, а весьма конкретному. Но все же недоумение людей, их непонимание того, зачем он так настаивает, чтобы они подписали бумаги об отсутствии со своей стороны претензий к дрессировщику в случае, если когда-нибудь животное выйдет из-под контроля, каждый раз выводило Артема из себя. На процедуру снисходительной выдачи автографа под словом «заказчик» уходило обычно от пяти до пятнадцати минут. Все зависело от степени общительности клиента, или его желания досконально вникнуть в суть вопроса, или от количества безуспешных попыток отговорить занудного дрессировщика от затеи подписания какого-то договора.

— Какой контракт? — не раз слышал Артем удивленные возгласы. — Речь идет всего лишь о собаке.

— О вашей собаке, — всегда отвечал дрессировщик, как правило, располагая к себе людей этой фразой. Он знал, что, добавь он еще одно слово, которое, бесспорно, следовало добавить, — и от этого расположения не осталось бы и следа. Он и не говорил его, но всегда повторял про себя: «О вашей бойцовой собаке».

Сегодня процедура подписания соглашения сторон заняла совсем немного времени. Девушка выслушала Артема со скучающим лицом и поставила автограф, даже не взглянув на содержание документа. Она не только всем своим видом демонстрировала дрессировщику, что именно думает обо всех этих нелепых предосторожностях, но и осмелилась произнести это вслух. «Ерунда», — сказала она, и такого выпада Артем оставить без внимания не смог.