Сэму следовало бы быть более опытным капитаном, чтобы не попасть в зубы такой акулы. Но подобным опытом он, увы, не обладал. А чувственные ураганы Норы имели еще и определенное гипнотическое свойство. Сэм пытался представить ее жизнь в небольшом городке, который она описала, ее безжалостного и сурового до бесчеловечности отца, Нору в хлопчатобумажных платьях, наблюдавшую за приезжающими в городок в летний сезон туристами, строящую поглощающие ее планы побега из дома. Он выбросил эти образы из головы и притворился, что забыл о них.

А затем он услышал об Амосе Баттерике.

Слухи о нем попадали к Сэму исподволь: один скажет одно, второй — другое… Никто не говорил ничего конкретного, но постепенно эти намеки начали вызывать у него все большее беспокойство. Никто толком ничего не знал о Баттерике, за исключением, может быть, того, что он баснословно богат, обладает большой властью и находится в расцвете сил. Кто-то сообщил Сэму, что Баттерик протежирует Норе, оплачивая ее уроки вокала, а также все ее счета. Это передавалось Сэму в форме завуалированных предостережений о том, что он, мол, замахнулся на слишком лакомый кусочек. Сэм никогда не встречался с этим полумифическим Амосом Баттериком, Нора тоже никогда не упоминала его имени. Наконец, когда Сэм уже не мог оставаться со своими подозрениями один на один, он прямо спросил Нору о Баттерике. Она отвесила ему пощечину и ушла от него в тот же вечер.

Последующие пять дней превратились для Сэма в кромешный ад. Из его жизни испарились смех, музыка, страсть; ушли долгие прогулки по Манхэттену, ленивые летние дни на море под парусом — исчезло все. Он целые дни проводил на верфи в унынии. Сэм жил там в двух небольших комнатах, соседствующих с чертежной. Он спал там, питался — и абсолютно не работал.

На пятый вечер Нора пришла проведать его. Сэм не ждал ее. Он лежал на койке, заложив за голову руки и всматриваясь в тени, заполнившие к вечеру комнату, в которой пахло опилками и морем. Всю его душу пронизывала отчаянная боль. И вдруг появилась Нора.

— Сэм… Дорогой… — Он посмотрел на нее и понял, что ее магия — черная или белая — все еще действует на него. — Ты так глупо себя ведешь.

— Я так не думаю, — возразил он.

— Тебе не следует беспокоиться насчет Амоса Баттерика. Глупо ревновать к человеку, который мог бы быть моим отцом.

— Но он же не твой отец, — заметил Сэм.

— Он очень добр ко мне. Тебе сколько лет, Сэм?

— Тридцать.

Рот Норы напоминал распустившийся цветок лотоса, кожа лица была матовой, глаза влажно блестели, когда она склонилась над ним.

— Вполне достаточно, чтобы уметь разбираться, что к чему, Сэм, — прошептала она.

Но Сэм не разбирался, и в тот вечер все началось сначала: его страсть к ней можно было утолить лишь одним способом. Только к страсти добавились злость и грубость. Он поцеловал Нору и повалил на себя, заметив как между ее блестящими зубами от смеха возник крошечный пузырек воздуха и как удовлетворенно сверкнули ее глаза. Она выскользнула из его объятий и одним ловким движением сбросила платье. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая, ее смуглое тело слегка вздрагивало.

— Ты мне нужен, Сэм. Я хочу тебя.

У него перехватило дыхание. Нора вернулась к нему, и все произошло так, будто они не виделись не пять дней, а целую вечность…

— Ты останешься со мной.

— На сегодняшнюю ночь. — Губ Сэма коснулись ароматные волосы Норы.

— Навсегда.

— Посмотрим.

Спустя две недели на авансцене снова появился Лайман. Сэму очень хорошо запомнилась эта картинка. Как всегда неотразимый и высокомерный, в безупречном белом костюме, он уселся на чертежный стол Сэма в офисе верфи и, устремив на младшего брата взгляд холодных глаз, резко произнес:

— Сэм, ты делаешь из себя посмешище.

— В каком смысле?

— В смысле Норы Джордан, разумеется.

— Это тебя не касается.

— Я сделал так, что касается.

— Не суйся в это дело. — Сэм начал закипать. — Нора моя девушка.

— Не обманывай себя, — улыбнулся Лайман. — Мой дорогой малыш, ты очень наивен. Нора не твоя девушка, Сэм. Не твоя.

— Чья же она в таком случае?

— Мне известно, что ты слышал о Баттерике. А он слышал о тебе, Сэм. Это не тайна. Об этом говорят. И потом, как, на твой взгляд, девушка без хороших корней, без семьи, без денег может вести такой шикарный образ жизни, какой ведет Нора? Кто купил ей квартиру, автомобиль, одежду? Сэм, известно всем, что происходит. Нора нехорошая девушка, она проститутка, они с Баттериком…

Сэм ударил его. Это была их первая драка с тех пор, как они перестали быть детьми.

Одновременно с жестким ударом мозолистой руки Сэма в улыбающееся смазливое лицо Лаймана между ними разорвалась бомба ненависти. Удар опрокинул Лаймана навзничь, и он проломил подставку и чертежную доску, лежавшую на ней, своим телом. У с трудом поднявшегося на ноги Лаймана губы были разбиты в кровь. Он бросился на Сэма с кулаками, но тот встретил его новым ударом, потом еще одним. Ударов Лаймана он даже не ощутил. В несколько мгновений офис был превращен в место побоища. Лайман был крупнее и тяжелее Сэма, однако жирок на мышцах замедлял его движения и ослабляли потенциально страшные удары его кулаков. Сэм дрался с яростным отчаянием, и исход схватки был предопределен.

В конце взрыв ненависти между ними перешел в глубокую неподвижную заводь злобы. Сэм обмотал разбитые в кровь пальцы платком и наблюдал, как его брат, превозмогая боль, поднимается с пола, опираясь на поломанный стул и втягивая в себя воздух глубокими прерывистыми вдохами, его лицо — кровавая маска поражения.

— Ладно, Сэм, довольно.

— Не приходи сюда больше, — резко бросил Сэм. — Между нами все кончено. Я выкупаю у тебя твою долю.

— Выкупишь, когда у тебя будут деньги, — проговорил Лайман сквозь распухшие улыбающиеся губы. — Пока же я свою часть акций попридержу.

— Я собираюсь жениться на Норе.

— Ты на ней не женишься.

С этими словами брат вышел, оставив Сэма с непонятным чувством проигрыша.

Он попытался дозвониться до Норы. Трубку никто не брал. Тогда он запер разгромленный офис и проделал сорок миль с Лонг-Айленда на Манхэттен, к ее дому. Сэм стоял в теплых сумерках и звонил в дверь, не зная толком, что предпримет, если Норы не окажется на месте, и что скажет, если она дома. Он звонил до тех пор, пока не щелкнул замок. На лифте он поднялся наверх, где его встретила прислуга. Она сообщила, что мисс Джордан нет дома. Сэм шагнул мимо нее и, как безумный, стал носиться по комнатам в поисках Норы. Служанка изумленно наблюдала за ним. Вероятно, она вызвала бы полицию, не останови Сэма записка Норы: «Сэм, дорогой. Я предупреждала тебя».

Сэм с мольбой посмотрел на служанку.