После прохождения начального курса наук полагается практика в спецназе нашей конторы. Меня этой радости лишили, сразу отправили аж за Урал учиться на какого-то там притворщика. Через месяц программу закрыли и меня вернули в Подмосковье, только не на северо-восток, где проторчал полтора года, а на запад. И принялись обучать ремеслу специалиста узкого профиля, но широкой направленности, ворюги-универсала, если конкретно. То есть способного не просто что-нибудь спереть, в смысле, свистнуть, но и добраться до этого чего-нибудь, даже если оно заперто на сто замков.

И в кошмарном сне не виделось, что придется заниматься чем-то подобным, потому что с раннего детства питаю стойкое отсутствие интереса к чужой собственности. Однако Родина действительно знает, что делает. За каких-то два года (а потом еще три раза по паре-тройке месяцев) из меня таки сделали самого настоящего крадуна. И больше десятка лет пер я для родной конторы все, что приказывали. Или кого. Однажды уволок с сорок пятого этажа небоскреба в столице одного государства Юго-Восточной Азии шестимесячного младенца. У тех, кто похитил его у родителей. В другой раз в известной на весь мир своими вальсами и сосисками европейской столице посильно поспособствовал похищению из полицейского морга трупа. Нашего парня, между прочим, угодившего под раздачу в результате каких-то хитрых тактических игр бывшего вероятного противника, а ныне – стратегического партнера.

А первую боевую награду получил за обычную сережку, правда, стоимостью с трехкомнатную квартиру на Остоженке. Я вытащил ее из уха одной приятной в некоторых отношениях, переживающей вторую бурную молодость дамы, супруги чрезвычайного и полномочного посла. На приеме, не помню, по какому поводу. Милую женскому сердцу безделушку потом случайно отыскал и с поклоном вернул владелице один чрезвычайно мужественного вида джентльмен. И, уверен, на всю катушку попользовался ее плавно перетекающей в благосклонность благодарностью.

Да, кстати, несколько лет назад я провел три месяца на тех самых курсах. Выяснилось, что никакая это не богадельня, а вполне себе приличное учебное заведение. И на учебном полигоне солдатики не только бордюры красят да в самоволку бегают, но и серьезными делами занимаются. Встретил кое-кого из старых знакомых. Никто меня не узнал.

– Куда прешь, микроб?! – прорычал сосед. Сгреб меня за шиворот и вышвырнул из подъезда, как обгадившегося котенка. Еще до приземления я бодро заработал нижними конечностями, пытаясь как можно скорее увеличить расстояние между нами до безопасного, но все равно не успел.

Интересный нынче выдался день, ничего не скажешь….

* * *

– Уважаемый Анатолий Павлович, позвольте от имени командования и от себя лично поздравить вас с высокой правительственной наградой и вручить высокую правительственную награду, – и замолчал, пытаясь понять, что только что сказал. – Короче, от всей души. Чисто конкретно.

Компания в военкомате подобралась немногочисленная, но какая-то мутная. Несвежий после вчерашнего, изрядно утомленный жизнью капитан в измятой до состояния полной изжеванности форменной курточке и до неприличия грязной защитного цвета футболке. Чрезвычайный и особо доверенный представитель Родины-мамульки. Именно он вручил мне коробочку с тем самым давно обещанным орденом и книжечку к нему.

Лично я гладко выбритый и одетый в чистое. К тому же милый и румяный аки купидон с картинки. Абсолютно не страдающий похмельем, так как еще месяц назад успешно освоил в компании бывших сослуживцев ящик-другой-третий водки и с тех пор ни-ни-ни.

И наконец, еще один – роскошный мен в штатском. Не припомню, чтобы мы пересекались где-нибудь и когда-нибудь до этого, но родной конторой пахнуло вполне ощутимо.

– Позвольте еще раз поздравить вас и пожелать… – старательно дыша в сторонку, из последних сил проговорил капитан и тяжко вздохнул.

Больше всего на свете военному хотелось откомандировать свежеиспеченного орденоносца, меня то есть, в лавку за бутылкой и поправить на халяву подорванное накануне здоровье. Или выгнать всех посторонних из персонального, три на три метра, кабинета и сделать то же, но в одиночку. И, черт с ним, за свои, за кровные.

– Извиняюсь, – печально проговорил служивый, – дела. – Прихватил со стола, не глядя, какие-то бумаги и двинул на выход. Я было следом. – А вас я попрошу задержаться.

– Зачем? – удивился я. Точнее, сделал вид.

– Товарищ вот хочет с вами побеседовать, – кивнул капитан в сторону личности из прошлого, в углу, и резво стартовал с места, только половицы заскрипели.

И правильно сделал. Похмелье, как известно, штука не столько тонкая, сколько для здоровья опасная. И медлить с лечением не стоит. Чревато.

– Что-то душно здесь, – персонаж в штатском встал, подошел к окну и растворил обе створки. Поверх ароматов перегоревшей сорокаградусной и закуски в чесночном соусе слегка повеяло свежестью.

Потом приблизился и расцвел в улыбке. Ладошку ухоженную протянул. С маникюром на пальчиках. Достаточно крепкую.

– Мои самые искренние поздравления, Анатолий Павлович, – по-свойски, с юморком молвил он. – От имени и по поручению.

– И кто вам это поручил?

– Как это кто? – удивился он. – Родная контора, тезка. – Надо же, он тоже Толя. – У нас ведь как? – новоявленный тезка сделал брови домиком. – Никто не забыт, и никому ничего не забыли, усек?

– А то.

– Молодец! Так что Родина тобой вправе гордиться. И все мы – тоже.

Вот пусть и гордятся, коли право имеют. Как говорится, не препятствую.

– Присядем? – Он по-хозяйски устроился за капитанским столом, я скромно присел рядом. И приготовился.

– Погодка-то какая, – глянув в окошко, поделился радостью со мной Анатолий. – Бабье лето, интересно, надолго ли? – и жадно на меня, как на единственного в мире носителя секретов природы, уставился. Я пожал плечами. – Как жизнь молодая?

– Живу, – по-спартански лаконично отозвался я.

– Честно, надеюсь? А то некоторые, – и подмигнул игриво, как пукнул, – шалят. Научили их, понимаешь, всякому и разному на свою голову… – Вдруг нахмурился и сменил тему: – Какие планы на будущее?

– А почему вас это интересует?

– Служба такая, тезка. За нашими бывшими присматривать, – развернул красную книжицу и сунул мне под нос. Тут же захлопнул и вернул на место, в нагрудный карман пиджака. – Чтобы не шалили.

– Здорово, – обрадовался я. – Значит, по всем вопросам сразу к вам?

– Не совсем так, – Анатолий покачал головой и глянул сурово. – Если создашь вопросы, то мы к тебе, причем сразу. Уразумел?

– Ага.

– Тогда иди и не греши.

Я встал и двинулся на выход, а, может быть, тезка остался сидеть, государственными думами объятый. Почему, спрашивается, может быть? Да потому, что уж больно умело он мне ксиву[5] предъявил, закрыв пальцем имя, фамилию и отчество, зато оставив все остальное бла-бла-бла касательно прав ее владельца и обязанностей всех остальных граждан по отношению к нему. Вот и гадай, как его на самом деле зовут: Толя, Вася или вовсе даже Мухаммед. А может, Сруль.