— А это важно?

— Да. Если я ошибусь, что-то, пережившее столетия, может в одно мгновение погибнуть из-за моей небрежности.

— Если это так, почему просто не оставить эти вещи там, где они есть? — Уилл невольно заинтересовался, его любознательный мозг искал объяснения.

— Потому что в конце концов они разрушатся и, когда это случится, унесут с собой свои истории.

— О чем могут рассказать несколько кусков разбитого глиняного кувшина?

Клио смотрела на него, стараясь понять, действительно ли он заинтересовался или это простое проявление вежливости.

— Я на самом деле хотел бы это знать, — мягко сказал Уилл, подбадривая ее.

Сами по себе, возможно, очень мало, но вместе с другими предметами, найденными в том же помещении, они могут помочь составить общую картину происходившего. — Она на мгновение задумалась и продолжила: — Положим, например, я нашла в подвале осколки кувшина. В кувшин обычно наливают жидкость. Зачем он понадобился кому-то здесь, в подвале, использовавшемся как кладовка?

— Не представляю. Возможно, сам кувшин убрали в подвал, когда им перестали пользоваться.

— Возможно, но в таком случае я нашла бы не один кувшин. А до сих пор мне ничего больше не попалось.

— Значит, вы полагаете, что это склад кувшинов?

— Вообще-то я считаю, что простейшее объяснение, видимо, самое точное. Кувшин служит для хранения напитков, следовательно, они и хранились в подвале.

— Необычное место для вечеринок, — с улыбкой заметил Уилл.

— Согласна, но, как я сказала, это самое простое объяснение.

— Бритва Оккама.

— Прошу прощения?

С опозданием удивившись направлению их разговора, он пояснил:

— Уильям Оккам был средневековым философом. Он установил принцип, гласивший, что когда мы сталкиваемся с чем-то, что стараемся понять, нам следует «отсекать» все предположения, теории, идеи и так далее, которые у нас были на этот счет, пока мы не доберемся до абсолютно нагого минимума, необходимого для объяснения этого явления. То, что нам останется, когда мы это сделаем, скорее всего и будет истинным объяснением.

— Можете привести мне пример?

Я получил письмо, отправленное из Парижа, — подумав немного, заговорил Уилл. — Почерк на конверте и имя отправителя я хорошо знаю, они принадлежат моему знакомому, который, я уверен, сейчас живет в Шотландии. Дол жен ли я сделать вывод, что кто-то в Париже невероятным образом обладает тем же именем и почерком, что и мой друг, и решил написать мне или что мое собственное предположение о местопребывании моего друга неверно и он на самом деле находится в Париже?

— Вы могли бы просто вскрыть конверт и выяснить это, — с улыбкой заявила Клио.

— Окажите мне милость. — Уилл искоса взглянул на нее. — Какой я должен сделать вывод до того, как вскрыть письмо?

Оказать ему милость — очень заманчивая мысль, но, отбросив ее в сторону, Клио сказала:

— У вас есть физическое доказательство — имя и почерк — наряду с вашими собственными предположениями о местонахождении вашего друга. Давайте отталкиваться от предположения, которое в конечном счете может оказаться ошибочным. Учитывайте только доказательства, и вы придете к заключению, что ваш друг, конечно, в Париже. — Ее глаза просияли. — Это подразумевает бритва Оккама? Чем меньше наших собственных идей мы привлекаем к решению вопроса, тем, по-видимому, меньше возможность совершить ошибку?

— Совершенно верно. — «Не просто рациональное мышление, а живое, привыкшее оперировать идеями», — понял Уилл, и его настороженность в отношении нее удвоилась, однако он ничем себя не выдал и просто улыбнулся. — Вы долго пробудете в Холихуде?

Долго ли? Устав от Лондона, томясь однообразием светской жизни, Клио собиралась поехать в Хоукфорт. Ее кузен Дэвид присматривал там за домом, пока его родители выполняли свои обязанности при дворе, и написал, что будет рад ее обществу, да и сам Хоукфорт был замечательным местом.

В отличие от Холихуда, где более ранние постройки были снесены, Хоукфорт сохранил свое прошлое, и самые древние части огромного дома еще использовались. Этим он напоминал Клио Акору. Но она чувствовала, что раскопки в Хоукфорте, поиски под землей его более древнего прошлого могут растянуться на всю жизнь.

А у нее оставалось всего несколько недель до того, как она вместе с родителями вернется в Акору. Радушное приглашение леди Констанс представляло приятный компромисс между скукой столицы и манящим соблазном Хоукфорта.

— Не знаю, — ответила она. — Леди Констанс была так добра…

— Бабушка всегда добра, но иногда она перебарщивает. Не сомневаюсь, вы понимаете, что она, как пожилая женщина, должна много отдыхать.

— Полагаю… — На самом деле у Клио сложилось впечатление, что леди Констанс более энергична, чем многие женщины, вдвое моложе ее, но что она просто предпочитает относительное спокойствие Холихуда непрестанной суете Лондона.

— Безусловно, она пригласила вас из лучших побуждений, но…

Вы полагаете, мне не следует оставаться? — Это казалось невероятным, потому что они с леди Констанс прекрасно ладили. Довольно прозрачный намек на нежелательность ее присутствия обидел Клио. Но почему она должна подчиняться? Она по-настоящему не была знакома с Уильямом Холихудом и, хотя с должным уважением относилась к мнению других, не допускала, чтобы одобрение или неодобрение посторонних управляли ее действиями.

— Я не хотел показаться невежливым.

Клио была уверена, что он лжет. Уильям говорил достаточно твердо, но в его словах не чувствовалось искренности. У Клио создалось впечатление, что ее чувства не имеют для него никакого значения.

— Уверяю вас, я никогда не сделаю ничего такого, что может причинить леди Констанс хоть малейший вред. — Клио вздрогнула от досады и, твердо решив не обращать на нее внимания, встала.

— Я уверен, что вы не станете делать этого специально. — Уилл тоже поднялся, еще раз продемонстрировав ей свой рост и силу.

— Стоит леди Констанс только намекнуть, и я немедленно уеду.

— Бабушка для этого слишком гостеприимна. Для вас лучше всего послушаться моего совета.

— Правда? И что же вы мне посоветуете?

— Позвольте мне проводить вас в Хоукфорт.

Итак, он высказался предельно откровенно. Граф Холлистер желал, чтобы она уехала, и, очевидно, был непреклонен.

Но почему?

При ее скромности Клио вряд ли являлась беспокойной гостьей. Занятая прошлым Холихуда, она не требовала к себе никакого внимания. Ее общество за трапезами и во время редких прогулок в экипаже, по всей видимости, не утомляло леди Констанс. Наоборот, казалось, что этой доброй женщине доставляет удовольствие присутствие девушки.