Карл Жабо, низенький и толстощекий француз, улыбчивый, в рыжем лохматом парике, чем-то неуловимо похожий на мультяшного Карлсона (ну, того самого что живет на крыше славного шведского города Стокгольма), неожиданно замялся:

— Извините! Но я теперь даже и не знаю: как величать вас? В связи с недавним Указом царя Питера…

— Называйте меня по-прежнему — Александром Даниловичем!

— Хорошо, Александр Данилович. Вы тогда отъехали в Воронеж и далее. Я же стал усиленно наблюдать за драгоценным здоровьем господина Лефорта. Хорошо наблюдать, старательно! Вы же предупреждали, что у генерала слабые легкие… Я следил — в меру своих скудных сил. Советовал господину Лефорту беречься сквозняков. Одеваться только в теплую одежду. Не уследил, извините…

— Продолжайте, Жабо, продолжайте! — покровительственно подмигнул французу Егор. — Я вас пока ни в чем не обвиняю.

— Герр Лефорт все же заболел. У него началась грудная горячка — в очень нехорошей форме. Я его лечил. Давал таблетки, микстуры, ставил спиртовые банки. Сперва дела уверенно пошли на поправку. Потом началось новое осложнение…

— Генерал мог выздороветь?

После двухминутного раздумья француз честно — как показалось Егору — ответил:

— Три шанса из пяти возможных, что герр Лефорт скончался бы. От полной закупорки легких. Извините, господин генерал-майор, точнее сказать не могу…

— Расскажите подробно о той ночи, когда герр Лефорт… э-э, скончался.

— Мы нашли его тело ранним утром. На балконе, выходящем в сад. В одной ночной рубашке. С тремя пулями в груди. Пропала сиделка, которая оставалась с ним на ночь. Ее так и не нашли.

— Кто она такая, откуда взялась? — нахмурился Егор.

— Обычная женщина, пожилая уже. Очень спокойная, добрая и внимательная. Из старой стрелецкой слободы…

«Только стрелецкой слободы нам и не хватало — для полного и безграничного счастья! — искренне ужаснулся внутренний голос. — Если царь узнает об этом, ничего еще и не значащем факте, то все — кранты всем уцелевшим стрельцам, да и женам их — вместе с малыми детками! Не, это дело мы замнем пока…»

Егор сразу же увел разговор в сторону:

— Почему никто не слышал выстрелов?

— Гроза была очень сильная, — француз извинительно развел руки в стороны. — Осенняя русская гроза. Гром гремел совсем без остановок… Странно только, что было сделано целых три выстрела. И очень похоже, что все три — из одного и того же пистолета. Зачем? Герр Франц был уже полностью мертв — после первого же выстрела в сердце. Да и на балкон, похоже, его вынесли уже оглушенного. То есть это я так думаю…

Василий Волков несколько раз громко и многозначительно кашлянул.

Скупо поблагодарив, Егор вежливо выпроводил мсье Жабо за дверь, пообещав, что пообщается с ним более подробно через недельку-другую, когда немного разберется с текущими делами.

Из-за дальней ширмы появилась Санька — тщательно причесанная, припудренная, безумно красивая, чуть нервно и виновато улыбающаяся. Подошла к Егору, мимолетно поцеловала в губы, ласково провела ладонью по его небритой щеке, тихонько отошла в сторону, села в изящное кожаное кресло, взяла с низкой книжной полки толстый том в бархатном переплете, положила себе на колени, раскрыла и погрузилась в чтение, демонстративно заткнув уши своими тоненькими пальчиками, унизанными драгоценными перстнями, мол, секретничайте господа, спокойно, не обращайте на меня никакого внимания!

Егор с трудом оторвал взгляд от любимой жены, с которой он не виделся почти три с половиной месяца, подмигнул Волкову:

— Чего кашлял-то, Васенька? Докладывай!

— Дык это, Александр Данилович! Складывается все! Было три выстрела в упор: первая пуля попала в сердце, но наш стрелок не убежал, наоборот, он, никуда не торопясь, перезарядил пистолет, выстрелил второй раз, снова перезарядил… Времени-то на все сколько требуется! Минут пять-шесть, если не больше! Что следует из этого?

— Ну, и что следует? — вопросительно усмехнулся Егор.

— А то, что убийца был наемником! Ему заплатили — за три выстрела в сердце, он заказ и отработал полностью, чтобы не потерять в деньгах… Я прав, господин генерал-майор?

— Допустим, что и прав. Только что из того?

— Как это что? — не на шутку разволновался Волков. — Стрелец — наемник, его жена — сиделка! Сходится все!

— Дальше-то что?

— Дык розыск требуется учинить — во всех стрелецких слободах! Жесткий такой розыск! Подключить надежных и толковых наших сотрудников, у князя-кесаря еще взять его людишек, если своих будет не хватать…

— В кого ты уродился таким кровожадным, Вася? — широко и лениво зевнул Егор.

— О чем это вы толкуете, Александр Данилович? Не понимаю, честное слово!

— Да о том самом: исполнителей в таких делах — самих тут же и убивают! Даже если ты и прав, то лежат эти стрелец со стрельчихой где-нибудь в самом глубоком омуте нашей Москвы-реки, если их сомы еще не доели.

Сомы-то в Москве водятся знатные, говорят, что вырастают до десяти — двенадцати пудов… О чем это я? Да о том, что розыск твой абсолютно ничего не даст. А крови-то будет! Вода все в той же Москве-реке покраснеет — до самой Волги-матушки… Не, если ты хочешь чуток выслужиться перед Петром Алексеевичем, получить звание новое, ефимок мешок, деревеньку-другую, то, как говорится, милости просим, со всем нашим пониманием…

— Александр Данилович, извини! — взмолился Волков. — Это я не подумавши ляпнул. Черт попутал, прости уж дурака!

— Думай в следующий раз, прежде чем трепать языком! — по-доброму посоветовал Егор и спросил уже другим, гораздо более мягким и сердечным тоном: — А ты, часом, не приболел ли? На лицо похудел очень, глаза вот блестят — словно льдинки осенние, ранние да тревожные… Или во всем виноваты дела сердечные?

— Они самые! — засмущался Василий и чуть заметно покосился на Саньку, продолжавшую усердно почитывать свою толстенную книгу: — Александра Ивановна вам потом расскажет об этом неожиданном амуре, а то мне самому как-то и неудобно…

Покончив с этими философскими отступлениями, они снова перешли к основным делам.

— Возле всех городских домов, где живут посланники иноземные, с завтрашнего утра необходимо выставить усиленные тайные посты — из людей наших, самых надежных и проверенных! — распорядился Егор, подумав немного, поправился: — Турецкого посла, впрочем, это не касается. Задача у постов наипростейшая — перехватывать всю почту, которая предназначается для послов и советников…

— Как это — перехватывать?

— А вместе с гонцами и посыльными! Благо их по одежке распознавать очень легко. Взяли незаметно, без всякого шума, посадили в возок, отвезли ко мне — в расположение Преображенского полка. Ясна задача? Уточняю, сейчас меня интересует только почта входящая, где может содержаться реакция некоторых европейских дворов на смерть генерала Лефорта. Сколько времени прошло с того скорбного дня, две с половиной недели? Ну вот, пора уже ждать и ответной реакции. Не, Вася, выставляй посты уже с сегодняшнего вечера, чтобы случайно не пропустить всякого любопытного! И, главное, ничего не бойся, я лично отвечу за все! Да, где документы покойного генерала, про которые ты говорил в карете, когда уже подъезжали к Москве? Которые герр Франц оставил лично для меня?