нем случайно в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году, когда в Самаре один парень принес в банк полотно в качестве залога за кредит. Картину оценили в двести пятьдесят тысяч долларов США, а через некоторое время ее выкупили для Эрмитажа за один миллион долларов. Сейчас она в Эрмитаже и висит. Видимо, парень не знал, какую картину он принес в банк.

ЛИКА. Это получается, наш «Черный квадрат» пятым будет?

ОЛЬГА. Вообще, по другим данным, Малевич нарисовал пять черных квадратов. Но местонахождение этого пятого черного квадрата неизвестно.

САВВА. А теперь известно. У нас он, в музее. Об этом и по радио говорили.

ОЛЬГА. Ну… получается, что да. Правда, нет данных о провенансе этой пятой картины.

ЛИКА. Опять непонятно говорите?!

ОЛЬГА. Провенанс — это происхождение, биография картины, после того как она покинула мастерскую художника. Когда говорят «чистый провенанс» — значит, все идеально.

САВВА. Ну, у нашей картины сложный провенанс. Когда-нибудь потомки узнают ее подлинную историю.

ОЛЬГА. Хорошо, что нам картину поменять надо, а не украсть.

Вот ты Савва, как бы украл картину?

САВВА. Ну, понятно, как. Ножом бы вырезал, и все. Подойти к стене музея, достать блестящий стальной резак и эффектным движением, точным, как скальпелем орудует хирург, вырезать картину из рамы.

Он встает со стула, подходит к стене и делает движение рукой, как будто вырезает квадратное полотно ножом.

ЛИКА. А если картина написана не на холсте, а на картоне, на фанере или доске?

САВВА (поворачивается к Лике). Ну наша, допустим, на холсте написана.

ОЛЬГА. Вот и очень глупо. Последнее дело — вырезать холст снаружи из рамы, кромсая его ножом.

САВВА. Это почему же?

ОЛЬГА. Выдирая таким образом холст из подрамника, мы мгновенно свою добычу в разы обесцениваем. Целиковую картину можно продать гораздо дороже, например, просто потому, что она не выглядит так подозрительно.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А если мы воруем для подпольного коллекционера, с которым о цене заранее договорились?

ОЛЬГА. Если этот подпольный коллекционер увидит такое варварство с краями шедевра, он очень расстроится и заплатит гораздо меньше. Ведь ему придется вложиться в дорогостоящую реставрацию, причем тоже подпольную. Кроме того, обрезанное полотно тяжело хранить. Нарушается стабильность грунта, краска осыпается, холст треплется. Из-за поврежденных краев полотно может расползаться на глазах, особенно если его долго хранить в плохих условиях… Ну, хорошо, допустим, вырезал ты картину. Как ты ее сложишь, если она большая?

САВВА. Ну… свернул в трубочку красочным слоем внутрь — и все.

ОЛЬГА. А вот и вторая ошибка. Холсты надо сворачивать красочным слоем наружу, а не внутрь. Так красочный слой картины имеет намного больше шансов уцелеть. Большинство профанов, инстинктивно делают наоборот, подсознательно стараясь спрятать изображение внутрь. Но по законам физики — это сворачивание внутрь вредит краске гораздо сильнее, чем сворачивание наружу.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А, вообще, картины часто воруют?

ОЛЬГА. Частенько. Даже «Мону Лизу» крали из Лувра в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году. Правда, быстро нашли. Кстати, самая похищаемая картина в мире, согласно книге рекордов Гиннесса, портрет «Якоба де Гейна Третьего» Рембрандта. Его крали четыре раза, что принесло ему прозвище «Рембрандт на вынос». Что интересно, во всех случаях картина была возвращена анонимно, и никто и никогда не был осужден за ее похищение.

САВВА. Наша замена картины тоже потом войдет в книгу рекордов Гиннесса как подделка, которую много лет принимали за оригинал.

ЛИКА. А может, вообще никогда не узнают, что это подделка. Так и будет выставляться как пятый квадрат Малевича. А оригинал у нас будет. Ля-ля-ля. Эх жаль, нельзя выпить.

ОЛЬГА. После операции выпьем.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Я читала в газетах, что самая глупая кража последнего времени — это кража картины Архипа Куинджи «Ай-Петри. Крым» из Третьяковской галереи. Не помню точно, по-моему, несколько лет назад. Прямо на глазах посетителей и камер видеонаблюдения злоумышленник подошел к стене, снял картину, вынул ее из рамы и унес с собой. В этот момент полиция занималась вопросом кражи шубы из музейного гардероба, поэтому сразу не спохватились. Но преступник оставил отпечатки пальцев на раме, брошенной в зале, его лицо запечатлели все камеры видеонаблюдения, зафиксировали номер машины, на которой он приехал. Кстати, белый мерседес. И на следующее утро его арестовали.

ОЛЬГА. Да, я помню эту историю. Даже фамилию преступника. Денис Чуприков — директор строительной фирмы. Картина была найдена в хорошем состоянии в подвале коттеджа в подмосковном поселке Заречье, стройкой которого как раз занималась компания Чуприкова.

ЛИКА. А шуба?

ОЛЬГА. А вот шуба найдена не была.

ЛИКА. Ну вот почему у нас дурь используют на сто процентов, а разум на тридцать?!

САВВА. А я вот не понимаю, почему «Черный квадрат» так популярен? Ну явно ведь не шедевр живописи.

ОЛЬГА. Все дело в том, что русская живопись, увы, на протяжении почти всей своей истории была достаточно провинциальной по сравнению с Европой, и великие мастера из России на Западе стали бы в лучшем случае крепкими ремесленниками. Вперед мы вырвались только в эпоху авангарда.

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. А как же Репин, Серов, Перов, Шишкин?

ОЛЬГА. Ну, это у нас они корифеи живописи, а на Западе таких много было. На Западе знают нашу литературу, музыку, а живопись наша не ценится. А вот русский авангард — здесь Россия оказалась в лидерах мирового художественного процесса. Здесь наше искусство пошло по своему пути и стало использовать в качестве основы для творчества собственные художественные традиции, народное и городское примитивное искусство.

САВВА. Так что радуемся, что у нас в галерее не «Медведи в лесу» Шишкина висят, а «Черный квадрат» Малевича. А когда же он возник, этот русский авангард?

ОЛЬГА. Считается, что в одна тысяча девятьсот восьмом году, когда была первая выставка в Петербурге под названием «Современные течения в искусстве». Там были работы Кульбина, братьев Бурлюк, Лентунова, Бакста, Билибина, Экстер. Главная цель авангарда — противопоставление классическому искусству, попытка выразить динамику современного индустриального мира, так сказать — поэтику технического прогресса.

САВВА. И долго он просуществовал?

ОЛЬГА. Нет, лет десять-пятнадцать. Но ярко вписался в контекст мировой истории искусства.

ЛИКА. А кроме русского авангарда какие картины сейчас самые дорогие?

ОЛЬГА. В наше время наиболее дорого стоят произведения импрессионистов: Ренуара, Мане, Ван Гога, Гогена — и старых мастеров — Рафаэля, Тициана, Рембрандта.

САВВА. В следующий раз Тициана будем менять.

ОЛЬГА. Размечтался, кто же его в нашу картинную галерею привезет?

ВЕРОНИКА ПЕТРОВНА. Так, друзья, много разговоров. Пора уже картину рисовать.

САВВА. Вот молодец,