Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последний вопрос, впрочем, был риторическим. Знай Иванова, что с ней приключилось – уже бы ноги передо мной раздвинула шире некуда! Но сказать ей вот так сразу, что она вынашивает в себе чужой плод, я пока не мог. Во всяком случае, не убедившись лично в присутствии эмбриона в ее матке.
Значит, придется настаивать на осмотре снова. Или заманить ее в клинику какой-то хитростью. А если ничего из этого не сработает… то что ж, скоро настанет время, когда она захочет меня сама. Как врача, разумеется.
Следующую попытку уговорить упрямую студентку прийти ко мне на прием я предпринял через пару дней. В течение которых тайком наблюдал за Ивановой во время лекций. И, стоило мне только кинуть взгляд в ее сторону, как это вызывало небывалое оживление и восторг у ее соседок по скамье. Причин этого я не понимал, да и понимать не хотел. Сама Иванова беспокоила меня куда больше.
В обеденный перерыв я направился в университетское кафе, но не торопился садиться за свой столик. Вместо этого стоял у входа и внимательно высматривал в толпе Иванову. Когда уже подумал, что упустил ее из виду, Иванова наконец вошла в кафе в сопровождении своих подруг. Те что-то возбужденно галдели и до меня донеслись обрывки их разговора:
– Дашка, он так на тебя смотрел!
– Да будто съесть хотел!
Я нахмурился. Обычные женские разговоры, которые не должны были меня волновать, но… волновали. Потому что если эти девицы говорили о каком-то парне, с которым встречалась Иванова, то этот ее роман был сейчас совсем некстати.
Я перегородил дорогу этой шумной компании и Ивановой не осталось ничего иного, как остановиться и, запрокинув подбородок, сказать вопросительно:
– Профессор?
Я посмотрел ей в глаза и понял, что не знаю, с чего начать. Хотя можно было начать с самого банального – имени. Что я и сделал.
– Да, Дарья, это я.
А то она не видела! Но ничего умнее в голову мне не пришло. И, пока я не вогнал себя еще в больший конфуз, я быстро сказал:
– Я хотел бы пригласить вас за свой столик.
Подружки Ивановой снова зашушукались, пока она сама смотрела на меня с подозрением. Однако я готов был поставить этим понятливым девицам зачет автоматом, когда секунду спустя они подтолкнули Иванову ко мне, а их самих как ветром сдуло.
– Пойдемте? – спросил я, жестом указывая на столик у окна, где я обычно сидел в гордом одиночестве.
Кинув на меня еще один полный подозрения взгляд, Иванова все же пошла в указанном направлении. А я – следом за ней, на случай если надумает убежать.
– Не понимаю вашего внезапного внимания ко мне, Альберт Венедиктович, – сказала она, присев на самый краешек стула.
Я сел напротив, но, немного подумав, придвинулся к ней неприлично близко. Иванова аж замерла, когда наши лица оказались настолько рядом, что я мог разглядеть мелкие веснушки на ее носу. Очень милые, кстати говоря.
Я вдруг понял, что залип на них взглядом и Иванова смотрит на меня, широко распахнув глаза. Выпрямившись, решительно тряхнул головой и перешел к делу.
– Я просто хотел узнать, как ваше самочувствие.
Иванова растерянно моргнула, словно очнувшись от сна, и сказала:
– Почему вас так интересует мое здоровье? Вы мне чего-то не договариваете?
Я задумчиво поскреб подбородок. Можно было бы, конечно, приврать о том, что у нее есть какая-то мелкая болячка, но пугать ее я не хотел. Вскоре Иванову и так ждут немалые потрясения.
– Вы просто выглядите усталой, – сказал я озабоченно.
– Да что вы все заладили! – не выдержала она. – Я чувствую себя прекрасно, профессор! А если вам не нравится, как я выгляжу – просто не смотрите на меня!
Она дернулась, намереваясь встать, и я инстинктивно удержал ее, взяв за руку.
– Мне нравится, как вы выглядите, – сказал мягко. – Даже очень.
Удивительно, но это возымело свое действие. Иванова снова замерла, готовая, кажется, мне внимать. Вот только я не знал, что еще ей сказать.
Как там меня учил дед? Женщины любят ушами. Надо уделять им побольше внимания. Пространную лекцию об обращении со слабым полом он прочитал мне в тот же вечер, как узнал, что Лера от меня ушла. И сама бывшая, кстати, говорила, что не чувствует себя рядом со мной женщиной. А во время секса так и вовсе ощущает объектом для изучения.
Быстро перебрав это все в голове, я решил, что нужно, видимо, подойти с другого конца. Если Иванова не желала иметь со мной дела, как с профессором, может быть, мне стоит проявить к ней внимание, как мужчина… Это было, конечно, вопиюще аморально, но выбора у меня не было.
– Мне настолько нравится, как вы выглядите, что я хотел бы… – взгляд уперся в наши соединенные руки. Моя большая ладонь продолжала сжимать хрупкую девичью ладошку. Сделав вдох, я посмотрел ей прямо в глаза и решительно закончил:
– Я хотел бы увидеть вас в менее формальной обстановке.
– Я не верю, девчонки! – в который раз воскликнула я, примеряя десятое платье. Или профессору больше бы понравилось, если бы я надела брючный костюм? Строго, но в то же время сексуально. Да и он, наверно, привык больше к таким официальным нарядам.
Люда и Таня без устали крутились рядом и помогали. Одна ухитрялась делать мне прическу, хотя я скакала по комнате резвой газелью. Вторая даже успела накрасить мне один глаз. И вот в таком виде я не переставала удивляться тому, что мы с Альбертом Венедиктовичем идем в небольшой итальянский ресторанчик.
– А я сразу поняла, что у вас все будет! – заявила Люда, крепко схватив меня за плечи и повернув лицом к себе. И скомандовала Тане: – Крась!
И через десять минут я была готова. Только без выбранного наряда.
– Надевай вон то, светлое. Будет Венику намек, что он тебя еще увидит в белом платье!
– Даааа, – мечтательно протянула Таня. – Выскочишь замуж, нарожаешь маленьких профессорчиков.
– Ой, отстаньте. Мы всего лишь идем поужинать, – отмахнулась я и начала надевать платье (то светлое, конечно, просто я уже устала выбирать).
– Ну надо же с чего-то начинать, – подернула плечами Люда и вручила мне туфли. Подошла к окну, выглянула, нахмурилась: – Слушай, а какая у Веника машина?
– Я не знаю…– растерялась я.
Посмотрела на часы
