напомнить, однако, эту яркую страничку русской истории, придерживаясь содержания рукописи. В царствование Василия Ивановича Шуйского, при патриархе Гермогене, после Отрепьева, появился самозванец Петрик. Русскую землю вдоль и поперек расхищали поляки, литва, крымские татары, шведы и даже русские изменники. 7-го декабря 1607 года белозерцы прислали устюжанам грамоту, предлагая им защищаться «до смерти» от пришельцев. Начальства в городе в то смутное время не было никакого; им управлял какой-то приказчик Суворов. Укреплений не было тоже никаких. Горожане собрались в монастырь и дали клятву не сдаваться; при этом горожане избрали головой Солменя Отрепьева и дали ему в товарищи Богдана Перского, «да того же приказчика Суворова, да десять лучших граждан в придачу». Это назначение утверждено целым обществом. Годных к бою оказалось в городе всего 600 человек. Первым распоряжением выбранных лиц было разослать гонцов с просьбой о помощи в Углицкий и Бежецкий уезды; при этом брали людей волею-неволей. Весть о восстании Устюжны разнеслась далеко.

Стояла глубокая, суровая зима, когда начались эти подвиги. Проведали о восстании и в обложенной отовсюду Москве, и приехал оттуда дворянин Ртищев, и сделан он в Устюжне главным воеводой. Прибыла к тому времени помощь и от белозерцев, четыреста человека с Фомой Подщипаевым.

Поляки давно точили зубы на Устюжну и двинулись к ней. Ртищев выступил против них к Дегтярне, 5-го января 1608 года, но устюжане были разбиты и бежали в город. Тогда они обратились за помощью к иконе Смоленской Божией Матери, и поляки, неведомо почему, отошли. Вздохнули устюжане и стали готовиться к осаде. Составлен был план укреплений с башнями вдоль Молоти и Ворожи; день и ночь строили их, готовили пушки, пищали, самопалы, копья, ядра, дробь и «каракули»; дело спорилось потому, что устюжане знали это дело. Не сидели сложа руки даже женщины и дети.

А польская гроза продолжала надвигаться. Немногого не хватало устюжанам: пороховой казны, и решили они послать и бить челом в Новгород, к Скопину-Шуйскому. Дал им Скопин советы, дал порох и еще сам поставил сто человек. Чрез три недели после первой неудачи велел самозванец полковнику Касаковскому идти и взять Устюжну. Чрезвычайно грозной была его прокламация; опечалились устюжане, но сдаваться и не думали. Ртищев, умудренный советами Скопина, продолжал приготовления.

2-го февраля, к полночи, прибыл ожидаемый порох, а к утру, чрез несколько часов времени, прискакали объездчики сказать, что идет Касаковский. Все повалило на стены. Чуть посветлело, в третьем часу, увидели со сторожек всадников и ударили всполох. Час спустя громили Дмитриевскую башню польские пушки, затрещали пищали и понеслась туча стрел.

С крепости дали ответ. Поляки наполовину спешились и подвезла к стенам стенобитные орудия; но Ртищев не дремал и сделал вылазку.

Кинулась на эту вылазку польская конница, по тут помогли «каракули». Разбросанные перед рвами, как тычки, якорьки, они вонзались в ноги коней. Поднялась великая сумятица, и ляхи побежали было к Подсосенью, но решили вернуться, идти на приступ пешими и стали подвозить солому, серу, дерево, чтобы спалить. Не дремали и устюжане. Ждали они атаки к 9-му февраля; просекли на Мологе лед, сами приободрились. На этот раз приступ повели от Никифорова села. Дневной приступ отбили, ждали ночного — его не было.

Наступило роковое 10-е февраля. Церковная служба шла без звона. Поляки обложили город со всех сторон и метали горючие вещества и стрелы. В городе накипятили довольно воды. Пошла свалка. Дрогнули было устюжане, но вынесли икону и Ртищев сказал воодушевляющее слово. От звона ратных колоколов, от стонов и воплей «яко бы и земля поколебалась». Наваливали груды мертвых тел. Одно из захваченных польских знамен поставили на стену. Поляки думали, что их взяла, бросились опрометью, но тут приняли их как следует: варом варили, ножами кололи, мечами секли... Побежали поляки за Мологу, бросив свой богатый лагерь. Пошла за ними из всех ворот погоня и гибли они тысячами в озерах Синозерской пустыни, называемых и до сих пор Немецкими и Литовскими.

Велико было празднество устюжан и тепла их молитва...

Приходили недобрые гости и позже; были тут, говорится в преданиях, но, конечно, подлежит сомнению, и Заруцкий, и другие. Они искали наживы, рассчитывая также на то, что неподалеку от Устюжны находилось богатое имение Бориса Годунова — Долоцк, то самое имение, в котором была Скоморошская ярмарка, перешедшая потом в Холопье, а оттуда в Нижний Новгород. Жальник Скоморошки существует и поныне в десяти верстах от Устюжны. В языческие времена находилось там капище и сходились жрецы для служения какому-то очень большому идолу.

Череповец.

Первое знакомство с Мариинской системой. Череповецкий уезд. Характерные судьбы Череповца в минувшее царствование. Техническое училище. Путь по Шексне.

В 300 верстах, почтовой дорогой, от Устюжны лежит село Луконец; отсюда до Череповца весьма удобное сообщение пароходом по Шексне. Погода была вполне благоприятная, и после трех четвертей часа плавания, пароход бросил причалы у Череповецкой пристани. Влево на возвышенности раскидывался город, а по берегу, на лодках и барках, виднелись тысячи народа. При первом взгляде на них видно было, что это не местные люди, как в Боровичах и Устюжне, а в значительном большинстве народ пришлый, работники Мариинской водной системы, двигатели богатств России, все эти хозяева, крючники, рулевые, коноводы в своих обносившихся от труда и непогоды одеждах. С приездом в Череповец, с западной стороны от Новгорода, впервые знакомишься со знаменитой Мариинской системой, этой могучей артерией наших водных сообщений.

Череповец, задолго до образования города, был богатейшей волостью на Шексне, с пристанью и удобным местом для нагрузки и перегрузки. Это сделало его известным, и патриархи московские присвоили из Новгородской митрополии в свое личное управление, ради доходности обители, Воскресенский монастырь в Череповце. Череповец, как и Кириллов, обязаны своим бытием, как города, императору Александру I; но Череповец, как торговый попутный центр, выделялся уже давно. Историческими воспоминаниями Череповец не богат; необходимо однако упомянуть о находящейся в 25-ти верстах от него Выксинской пустыни, в которой была пострижена последняя супруга Иоанна Грозного, Мария Нагая; отсюда она и была вызвана самозванцем в Москву. Герб Череповецкого уезда имеет классического для Новгородской губернии медведя; из одиннадцати уездов её только три не имеют этого «лесного помещика» своим геральдическим украшением.

Череповецкий уезд раскинулся по Шексне на 160-ти-верстном протяжении а лежит на полпути между Рыбинском и Белозерском. Издавна в уезде множество семейств занималось кузнечным ремеслом. Выделка железа не была здесь настолько развита, как в соседней Устюжне, и местные ремесленники ограничивались только ковкой гвоздей, хотя и имели кричные заведения. Кузницы по