Страх не уходил, он стоял у окна, а потом ни с того ни с сего одним прыжком он оказался возле кровати и принялся остервенело давить Ингрид ногой. От увиденного у Каты зашевелились на голове волосы; да, ей казалось, что волосы действительно шевелятся. Наверное, это общеизвестное выражение имеет под собой реальную основу.

Страх давил ни в чем не повинную куклу минуты полторы. За это время Катарина осознала следующее: в спальне – не просто убийца, в спальне находится психически неуравновешенный человек. Ко всему прочему, он еще и псих! Псих! Маньяк!

В животе кольнуло; Ката попыталась пошевелить правой ногой. Нога затекла, а пальцы свело судорогой. Ну почему именно сейчас и почему именно у нее?! Неужели для судорог нельзя было выбрать другое, более подходящее время?

Стиснув зубы, Катка продолжала хранить гробовое молчание, прекрасно осознавая, что любой звук может стать последним совершенным ею поступком в этой жизни.

Чуть погодя, когда силы Катки Копейкиной были уже на исходе, неизвестный все же подошел к двери, постоял с минуту и быстро вышел в коридор. Из груди Копейкиной вырвался вздох облегчения. Честное слово, так хорошо, как сейчас, в эту минуту, в это мгновение, Катке не было никогда в жизни. Она спасена, он ее не заметил. Он ушел! Это было счастье. Теперь Ката знала совершенно точно – для счастья человеку нужно не так уж и много.

Внезапно какая-то сила заставила Кату вылезти из-под кровати, подойти к двери и выглянуть в коридор. Было ей безумно страшно, Ката и сама до конца не осознавала, зачем ей это понадобилось, она действовала на автомате. Не хотела, но вылезла из-под кровати. Не хотела, но приблизилась к двери. Не хотела, но коснулась ручки и слегка толкнула дверь вперед.

Отдавала ли она себе отчет в своих действиях – неизвестно; вряд ли, но, очевидно, желание увидеть убийцу со спины было сильнее чувства страха, и Ката решилась. Через узкую щель она увидела убийцу Пучковых. Увидела – и моментально пожалела, что вылезла из-под кровати. Потому что увиденное напоминало кошмарный сон или видение человека, находящегося в бредовом состоянии. По коридору в сторону лестницы медленно шло существо. Именно существо – назвать его человеком язык не повернулся бы.

Высокий; рост существа достигал примерно метра и девяноста сантиметров, крепкого телосложения, облаченный в брюки, туфли и темную рубашку. Но не это поразило Катку больше всего – не рост, не одежда и даже не его руки, покрытые шерстью. У существа не было головы. Совсем! Ни головы, ни шеи.

Туловище неизвестного монстра, передвигавшегося на двух ногах, заканчивалось широченными плечами. Вот ноги, руки, тело, а головы – нету.

У Катарины сперло дыхание. Нет, это уже не мираж, не видение и не галлюцинация, все намного хуже! Катарина Копейкина свихнулась, она сошла с ума, лишилась рассудка. Никто не может жить, не имея на плечах головы. Это нереально! Но, с другой стороны, она же ясно видит безголовое существо. Он передвигается по коридору твердой походкой, причем идет прямо, не сбиваясь с пути.

Боже! Неужели вот так люди съезжают с катушек? Вроде еще вчера с мозгами у нее был полный порядок, и вдруг – бац! – и она уже свихнулась. Ведь, если Ката сумасшедшая и все происходящее – лишь плод ее больного воображения, ее в обязательном порядке поместят в специализированную клинику. Наденут на нее смирительную рубашку, начнут делать ей уколы, давать таблетки… Нет! Не бывать этому. Это не помешательство, Катарина здорова, она не могла сбрендить, это чудит дом, этот зловещий особняк. Он с привидениями! Пучковы хотели прибрести дом с призраками…

Голос разума с Каткой не соглашался. Возможно, привидения где-то и существуют, но только не здесь, не в особняке старого графа. Танюшку и Диму убил не фантом, их убил человек. Обычный человек, из плоти и крови.

Но кто же тогда в коридоре? Где его голова? И как он может видеть, если у него нет глаз? Неизвестный зашел ведь в спальню, поднял с пола куклу Ингрид, потом топтал ее ногами, значит, он все видел. Но каким образом?

«Бред! Бред! Бред! Я хочу проснуться, – подумала Катарина, – мне надоело находиться на грани, сил не осталось. Выдыхаюсь!»

Существо ступило на лестницу и начало подниматься на третий этаж. Это хорошо: если он вновь окажется наверху, Ката беспрепятственно сможет спуститься и… Неужели – долгожданная свобода и облегчение? Как хочется в это верить! Только бы все получилось, только бы получилось! Копейкина сжала кулаки и в очередной раз укусила себя за нижнюю губу.

Выждав минут пять, Катка на свой страх и риск ступила в полутемный коридор. Предварительно она взяла свою сумочку и вытащила из сумки Танюшки ключи от городской квартиры. Зачем? Катарина желала лишь одного: выскочить на улицу, сесть в машину Пучковых, добраться до их квартиры, благо, она запомнила дорогу, а там, собрав свои нехитрые пожитки, отправиться прямиком на вокзал. Татьяне и Диме она уже ничем не поможет, они мертвы, Ката не в состоянии повернуть время вспять, тут она бессильна. Конечно, по большому счету, не мешало бы ей поехать в полицию, рассказать там о пережитом ею ужасе и об этих убийствах, но Катка была настолько вымотана и напугана – безголовое существо ее добило окончательно, – что мечтала поскорее оказаться дома. В Москве! В компании верной Наташки, гламурной Розалии и своей любимой живности.

Ката двигалась в том же направлении, что и безголовое существо. Она шла и надеялась, что оно не притаилось где-то за поворотом в ожидании новой жертвы.

Надежды ее оправдались – лестничный пролет оказался пуст. Схватившись за перила, Катарина поспешно сбежала вниз. В холле пахло чем-то кислым. Щами? Да нет, откуда здесь взяться кислым щам? Ерунда! Не об этом сейчас надо думать, все мысли должны быть сконцентрированы на предстоящем побеге из замка ужаса.

Увы, дверь оказалась закрыта. Катарина подергала ручку, но массивная дубовая дверь не поддалась. Выругавшись, Ката метнулась в гостиную, по пути схватив с полки ключи от авто Дмитрия и сунув их в карман джинсов. Она планировала открыть большое окно в гостиной и выбраться через него наружу. У нее должно получиться, она приложит все силы, наизнанку вывернется, но окно откроет.

В гостиной горели два торшера: один стоял возле большого комода, второй примостился у длинного дивана. Катарина решительно пересекла гостиную, как вдруг ее будто парализовало. Она обернулась назад, посмотрела на второй торшер, потом перевела взгляд на диван и закричала.

На диване сидела кукла. Ингрид! Только уже не та, тряпичная, бывшая талисманом Танюшки, а другая. Большая! В человеческий рост. Она была одета в такое же платье, как и Ингрид-маленькая, у нее были такие же волосы, и вообще, сидевшая на диване кукла была близнецом Ингрид. Единственное отличие – она не была тряпичной.

Катка судорожно моргала, разглядывая гигантскую куклу. Из чего она сделана? Как сюда попала? Что, черт возьми, происходит?!

Далее у Катарины подкосились ноги. Кукла медленно повернула в сторону Копейкиной белесое лицо и заговорила механическим голосом. Что именно она говорила, Ката не поняла, большая Ингрид вещала не на русском языке. Но и так было ясно, что кукла произносит уже знакомые фразы: «Пожалей меня! Приласкай меня. Люби меня, а я буду любить тебя!»