Пятясь назад, Катарина машинально обратила внимание на то, что из груди куклы торчит длинная рукоять ножа, а платье ее в нескольких местах запачкано чем-то алым. Рядом с куклой на диване лежал маленький топорик. Лезвие его было перепачкано кровью.

Катарину стошнило, а кукла все продолжала повторять свои шаблонные фразы.

В какой-то момент Ингрид умолкла, повернула подрагивающую голову влево, наклонила ее и… Голова ее упала с плеч прямо на пол.

В голос завизжав, Ката бросилась к открытой двери, ведущей в кабинет.

Хлопнув дверью, она с удивлением обнаружила, что в кабинете, как и в гостиной, горит торшер. Осмотревшись, Катка попыталась придвинуть к двери тяжелую тумбу. Ей это удалось. Когда с баррикадированием входа было покончено, она обтерла рукавом блузки мокрое лицо и подлетела к окну.

Ручка повернулась на удивление легко, окно открылось. И сразу же последовало новое разочарование. На окне была решетка.

– Нет! Я не выдержу этой пытки, – простонала Ката.

Схватив стул, она со всей силы принялась долбить им по решетке.

Очевидно, удача решила прийти на помощь бедолаге: после очередного удара у проржавевшей решетки сломался один прут. Он сломался снизу, Ката схватилась за прут правой рукой и попыталась отогнуть его вверх. У нее получилось, но лазейка оказалась слишком узкой. Для того чтобы вырваться из плена, Катарине требовалось сломать как минимум два прута.

И Катка взялась за дело. Ей уже было наплевать, что удары услышит безголовый, она на все махнула рукой. «Сломать решетку и убежать, – стучало в ее голове. – Убежать! Сломать! Выжить!..»

Когда второй прут был сломан и отогнут вверх, Ката сделала небольшую передышку. Ее левая ладонь кровоточила, ныло запястье, пот градом скатывался со лба, попадал в глаза, и их начинало сильно щипать.

Катарина прислушалась. Неизвестно, где именно бродит безголовое существо, но оно почему-то не торопится спускаться сюда, на шум.

Затаилось? Выжидает?

– Черт с ним! – Ката тряхнула головой, вновь схватила стул и уже намеревалась замахнуться и ударить им по решетке, как вдруг позади нее послышался слабый скрип.

Она замерла на месте, не опустив рук. Обернуться она не решалась, страх приковал ее ноги к полу.

Раздалось какое-то гудение, и Ката ощутила на своей шее капли воды. Бросив стул, она обернулась.

Оказалось, что в кабинет ведут две двери: одну она забаррикадировала, а вот вторую, увы, не заметила. Именно вторая дверь сейчас и скрипела. А касательно капель воды на шее…

В дверь на трехколесном детском велосипеде въехал маленький клоун. Лицо клоуна, как и полагается, было белым, вокруг его глаз красовались красные круги. Нос тоже красный – носом служила накладная круглая пипочка из поролона, – губы толстые, на щеках – два оранжевых круга. Выглядел клоун довольно-таки зловеще. Его желто-красный костюм в нескольких местах был перепачкан красной краской. Или кровью.

В одной руке клоун держал пистолет. Не настоящий – водяной.

Катарина смотрела на клоуна-лилипута, а тот, в свою очередь, смотрел на нее. Но если во взгляде Копейкиной отчетливо читался страх, то на лице клоуна играла легкая улыбка.

Выпалив какую-то непонятную фразу, клоун вытянул руку вперед, нацелился и выстрелил в лицо Копейкиной струей воды.

Ката инстинктивно прикрыла глаза руками. Клоун истерически захохотал и забил своими короткими толстыми ножками по полу, не слезая с велосипеда.

Катарина посмотрела на свои руки: они были красными. Значит, в пистолете не вода, там… Кровь!

У клоуна началась истерика. Таращась на перепуганную Катку, он продолжал хохотать, напоминая умалишенного.

И тут терпению Копейкиной наступил предел! Схватив стул, Катарина замахнулась и швырнула его в клоуна. Тот моментально умолк. Упал. Начал растирать плечо.

Но Катке этого было мало. Она подбежала к мерзкому карлику, подняла стул, вновь замахнулась, но клоун, прихрамывая, успел увернуться и выбежать через открытую дверь.

Теперь он уже не смеялся, а ревел, как раненый зверь.

Катарина бросилась к окну. После седьмого удара третий прут с треском сломался.

Приложив должные усилия, Катарина Копейкина, схватив свою сумочку, оказалась на улице. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, она покачнулась, у нее закружилась голова.

Пробираясь сквозь заросли кустарника, Катка то и дело нервно оборачивалась. Ей мерещилась погоня. Казалось, что следом за ней бегут безголовый, мерзкий клоун и гигантская кукла, кстати, тоже лишившаяся головы.

На ходу достав ключи от авто Пучковых, Ката открыла дверцу, плюхнулась на водительское сиденье и включила зажигание. Машина, слава богу, завелась.

На воротах висела цепь, но замок отсутствовал – его снял Димка, когда заводил машину на участок. Катка протаранила ворота и помчалась по узкой дороге.

Мрачный особняк остался позади.

Забрезжил слабый огонек надежды. Ей все-таки удалось выжить! Она смогла. Смогла!

Обложившись мягкими подушками, в груде которых дремал довольный Парамаунт, Катарина в десятый раз тихо произнесла:

– Я не знаю, что делать.

Наталья мотнула головой:

– Все-таки тебе надо было в милицию заявить. Или у них там полиция?

– Полиция, милиция! – психанула Ката. – Нат, какая разница? Ты подумай, что я могла им сказать?

– Правду.

– Какую?! Кто бы мне поверил? Нет, конечно, когда я увидела мертвых Таню и Димку, первым моим желанием было сообщить о преступлении в полицию. И поверь, я бы так и сделала, но потом в особняке начали происходить чудовищные вещи. Представь себе на минуту: я заявлюсь в участок, расскажу про убийства, а потом – как бы невзначай – упомяну о безголовом монстре с волосатыми ладонями, гигантской кукле с ножом в груди и отвалившейся головой и о клоуне-карлике? Наташ, меня бы в их психушку сразу же упекли! И все – не сидеть мне больше с тобой на диване.

– А ты сама какого мнения придерживаешься по поводу всего произошедшего?

– Натка, я уже всю голову сломала, ничего сообразить не могу. Думаю, думаю, а результат – нулевой. Танюшку полоснули ножом по шее, Димку тоже – налицо два убийства; и я, когда пряталась в особняке, нисколько не сомневалась, что по дому бродит он, убийца.

– Ну и?

– Что – и? Потом я увидела этого… безголового, и все полетело в тартарары. Кем он был – убийцей? А я в этом уже не уверена! Ты знаешь, я и в привидений уверовала, и в леших, и даже в барабашек. Клянусь, скажи мне сейчас кто-нибудь, что он видел в реке водяного, я поверю. Нат, я серьезно.

Наталья покосилась на закрытую дверь:

– Кат, слушай, а тебя не обвинят в причастности к этим убийствам, а?