– А меня зовут Пенелопа Георг, но вы это и так знаете, – проговорила Пенни вежливым тоном, несколько смутившись от неожиданных комплиментов, которыми одарил ее молодой человек. Уж не издевается ли он над ней?

– Никогда бы не подумал, что юные дебютантки могут увлечься разглядыванием старинных черепков. – Он бросил заинтригованный взгляд на книгу, которую Пенни взяла с полки. – По-моему, их больше должны интересовать живые люди, преимущественно молодые. Между прочим, если завтра будет дождь и охоту отменят, то я собираюсь показать те слайды, которые сделал на раскопках в Греции.

– Где? – непроизвольно сорвалось с ее уст.

– Да вот здесь же! В библиотеке! Вот я и заскочил сюда на разведку, чтобы оглядеться, что и как. Приходите! Сами увидите, о чем я рассказывал.

– А я вовсе и не собираюсь дебютировать в свете! – вдруг неожиданно для себя самой выпалила Пенни.

– И правильно! А чем займетесь? Будете поступать в университет?

– Шутите! Да у мамы удар случится, если я объявлю ей о своем намерении получить высшее образование. И потом, я ведь нигде не училась. То есть, я хочу сказать, системно, класс за классом. Но одно я знаю наверняка: на эту ярмарку породистых кобылок они меня точно не затащат!

Глаза ее налились слезами отчаяния. Брюс сел рядом и бросил на нее участливый взгляд. Кажется, он действительно услышал, а главное – понял то, что она хотела сказать. Он извлек из кармана трубку и стал неспешно набивать ее. По комнате поплыл густой табачный аромат. А вот дома никто не желает даже выслушать Пенни. Особенно если речь заходит о серьезных вещах. А так хорошо, когда рядом человек, который понимает. И так уютно потрескивают поленья в камине, и от света настольных лам по комнате разливается приятный полумрак. Как далек библиотечный мир от той суеты, которая царит в бальной зале. Пенни блаженно откинулась на спинку дивана. Как было бы хорошо, если бы этот миг продлился вечность.

– Знаете, – вдруг неожиданно подал голос Брюс, – моя старая няня в таких случаях обычно говорит: «Если захочешь чего-то очень сильно, то это непременно сбудется». А еще она говорит так: «Постарайся понять, какое дело тебе нравится больше всего на свете, и научись делать его хорошо». До завтра!

С этими словами молодой человек легко поднялся с дивана и исчез за дверью. В библиотеке сразу стало пусто и даже холодно, будто камин погас. Пенни зябко поежилась. Ей тоже пора наверх. Иначе мама, чего доброго, организует настоящую поисковую операцию по ее поимке. Но прежде чем бежать в бальную залу, она еще некоторое время неподвижно посидела на диване, мысленно прокручивая только что состоявшийся разговор. Странно, но сравнение с горной козочкой ей почему-то пришлось не по душе. Она вдруг ощутила странное желание тоже ступить на паркет и, подобно Эффи, изящно заскользить в танце под светом хрустальных люстр. Что в любом случае гораздо лучше, чем подпирать стенку в обществе других потенциальных дебютанток.

Хорошо Брюсу заявлять: «Постарайся понять, какое дело тебе нравится больше всего на свете, и научись делать его хорошо». Совет как раз для него. А что я? Как я могу изменить свою судьбу, как посмею сломать планы родителей? Как и где я смогу получить образование, которое позволило бы мне воплотить в жизнь свою мечту? Конечно, выход есть всегда. Но мне потребуется очень много упорства, чтобы добиться свободы. И все же это шанс. Особенно если ты, Брюс, тоже будешь на моей стороне и поверишь в меня. Тогда, быть может, что-то у меня и получится.

А в общем-то, жизнь не такая уж скверная штука! Она вскочила с дивана и вприпрыжку помчалась наверх.

На следующее утро я проснулась под впечатлением от первой встречи с Брюсом Джардином. Как давно это было! Первые, еще не вполне осознанные желания – и одновременно стыд при мысли о том, что я ничего не знаю. Невежда, не имеющая никакого представления о мире! Я вдруг вспомнила, как на следующий вечер крадучись пробралась в темную библиотеку (ставни на окнах были предусмотрительно закрыты), горя желанием продолжить начатый разговор. А заодно и поприсутствовать на просмотре слайдов. С десяток гостей удобно устроились перед белым экраном на стене, попыхивая сигарами и трубками. Клубы дыма сливались в сплошную пелену, и сизо-голубой туман стелился перед проектором.

Слайды, которые демонстрировал Брюс, перенесли зрителей в совершенно иной мир. Такую красоту редко увидишь в обычном кинотеатре. Горы, покрытые шапками снега, на фоне пронзительно голубого неба; бухта, заполненная старинными судами (Брюс назвал их кайками), мужчины, облаченные в непривычные костюмы: куртки до пояса, широкие, мешковатые брюки, заправленные в сапоги до колен. Пышные усы на загорелых дочерна лицах. Брюс запечатлел на память и руководителей своей экспедиции, супружескую чету Пенделбери. Они курировали работу всей Британской школы археологии и постоянно проживали на Крите. Мистер Пенделбери – высокий мужчина со стеклянным выражением глаз, а рядом – его миниатюрная жена по имени Хильда. Смотрит куда-то вдаль через камеру, щурясь на солнце.

Потом пошли слайды непосредственно с места раскопок: археологи в защитных шлемах, всецело поглощенные поиском древних сокровищ. Вот они аккуратно счищают песок и грязь с керамических ваз, потом так же осторожно моют их. Среди участников экспедиции полно девушек в шортах, по возрасту не намного старше меня. Они прямо на месте делают зарисовки найденных артефактов. Рядом – множество плетеных корзин, доверху заполненных самыми разными предметами, которым еще предстоит присвоить соответствующие инвентарные номера и внести их в каталог. А вот вид с вершины какой-то горы, потом снимки пикника возле грота. Хорошие любительские снимки, на всех – веселые улыбающиеся лица, на одном – мужчины, танцующие какой-то странный танец. Я невольно почувствовала зависть. Все эти люди свободны в своем выборе и занимаются тем, что считают нужным и важным. Как там красиво! Разве можно сравнить ту жизнь с моим унылым существованием? Но где он, этот Крит! До него отсюда, как до луны. Это молодым людям позволено раскатывать по всей Европе самостоятельно. Им не нужны всякие там гувернантки и наперсницы, и иностранные языки они учат по нескольку штук. А меня без сопровождения и на городскую улицу вряд ли выпустят. Рядом обязательно должен быть кто-то взрослый, он станет отдавать мне приказы, проверять, ровно ли натянут у меня шов на чулке, и все такое. Я никогда не ездила одна в автобусе или в трамвае, не заходила ни в одно общественное место, будь то отель или магазин. Мне не позволялось задерживаться нигде допоздна. Так кто же разрешит мне отправиться в какую-то там экспедицию на другой конец света? Ну и что из того, что Греция – родина моего отца и в моих жилах тоже течет капля греческой крови?

Я вдруг снова остро почувствовала, сколько мелких и крупных обид мне пришлось пережить в детстве, и это несмотря на все привилегии, которые были у нас с сестрой и братом. А потом я рассмеялась вслух.

Но все же кое-что тебе, старушка, удалось! Да, ты добилась всего обходными путями, это правда. Но юношеская целеустремленность победила. Такова уж была твоя судьба, и ты понеслась ей навстречу, подобно Икару, устремившемуся к солнцу. И никто и ничто не смогло остановить тебя.