Слушай, Акимов, тебе заняться больше нечем? Ты же здесь, я так понимаю, не один. Почему бы не вернуться к друзьям, или с кем ты здесь? Заказ как раз скоро уже наверняка принесут.

Артём на это вновь только брови выгнул. Промолчал. Скотина!

Ай, к чёрту всё!

И кофе в том числе.

Развернулась и направилась на выход.

Аня догнала меня уже на улице.

— Прости, что оставила одну, — выдала она сочувственно.

— Ты же не знала, что Артём тоже окажется там. С кем он хоть?

— С Мстиславом и Семёном.

— Ясно, — кивнула я, глядя себе под ноги.

Раз лужа. Два лужа. Три лужа…

— Галя! — развернула меня к себе Аня. — Куда ты идёшь? — вздохнула устало.

Оглянулась и нервно рассмеялась.

Куда-куда. Куда ноги повели. А повели они меня в сторону моста, где мы любили гулять с Артёмом.

— Галь, — снова позвала подруга.

— Что? — прошептала я, саму себя почти не слыша. — Сама виновата. Сама поставила в приоритет брата, — посмотрела на неё сквозь слёзы. — Я сама. Всё я. Просто, знаешь, пусть лучше ненавидят, — повторила вслух свои ранние мысли. — Так, по крайней мере, Артём не винит себя лишний раз. Даже смог найти кого-то лучше меня. Кого-то постарше. Которая заслуживает его. А я… переживу. Я всё переживу. Тем более, мне есть ради кого всё это терпеть. Все эти рауты. Холёные лица. Пренебрежительные улыбки. Я всё смогу.

— Чёрт, Галь, ну, неужели, нет никакой лазейки в вашем брачном соглашении? Не можешь же ты так всю жизнь…

— Почему не могу? — нервно рассмеялась я. — Другие же вот живут. Меня, по крайней мере, не бьют. И сына моего любят, — ещё сильнее принялась хохотать.

— Какого сына? — опешила Анька.

А я ещё больше стала смеяться. А потом меня прорвало. Сперва заикаясь и всхлипывая, глотая рыдания, а после слова полились, как из открытого крана.

— Антошка... меня… мамой... зовёт. Меня. Понимаешь? Родную сестру. Мамой. А Стаса папой. Его. Папой. Но ведь это неправильно. У него есть родители. Свои собственные. Не я и Стас. А Инесса и Валерий Добровольские. Он их должен называть родителями. А нельзя. Психолог велел создать для Антошки именно что семью. Он не помнит родителей. Он же и меня даже не узнал, когда очнулся. Вот и… А я не могу. Меня каждый раз коробит, когда он зовёт меня мамой, а его папой. Не нас он так должен звать. Не так должно всё было быть. Совсем не так. Они должны были вернуться. Должны были сейчас оформлять Антошку в садик. А я… я… я…

— Галь… — прошептала Аня со слезами. — Хватит, Галь. Хватит, родная, любимая моя, — снова прижала меня к себе и сама разревелась вместе со мной. — Самая лучшая. Ты не могла иначе. Ты и так сделала всё возможное и невозможное. Ну, не получилось иначе спасти брата. Зато ты его спасла. Он жив, благодаря тебе. А Артём… думаю, он понимает. Иначе бы не отпустил тебя тогда. Значит, и сам знал, что нет иного выхода. Ведь помогал, пока мог. Другой бы пожалел тебя, а после сам первый сбежал бы от проблем. Просто так сложились обстоятельства. Но я верю, что всё ещё будет хорошо. И от Стаса ты сможешь уйти.

Она говорила что-то ещё, ласково поглаживая по голове. И я впитывала это ощущение поддержки, как губка воду. Потому что, скорее всего, это наша последняя встреча. Вряд ли, сидящий неподалёку в своей серой ауди Стас позволит снова увидеться. Скорее, запретит даже переписываться.

— Не могу я от него уйти. Слишком зависима, — проговорила я негромко. — Мне пора, — отстранилась от Анютки, вглядываясь в её лицо, запоминая каждую чёрточку. — Я была безумно рада тебя видеть. Пока, любимка, — чмокнула растерянную девушку в щёку и, выпутавшись из её объятий, направилась к мужу.

Стас ничего не сказал. Только одарил тяжёлым взглядом из-под сильно отросшей светлой чёлки, а после резко стартанул с места, что меня буквально впечатало в сидение. Я же старалась не смотреть на парня, отвернувшись к окну.

— Почему плакала? — поинтересовался он с виду безразличным тоном, когда мы остановились на одном из красных светофоров.

Да только я, как никто, знала, насколько обманчиво это впечатление, и насколько сильные эмоции сейчас в нём бушуют. Такие, что впору бежать и прятаться. Может, он меня и не бьёт, но иногда наказание моральное куда хуже физического.

— Родителей вспомнили, — отозвалась я глухо. — Я скучаю по ним.

— Понимаю, — кивнул Стас, ласково погладив костяшками пальцев по моей щеке. — Но мне не нравится, что после прогулки с подругой ты расстроена. Наверное, лучше будет тебе с ней больше не встречаться. Лишнее напоминание о тех днях ни к чему. Психолог что сказал? Нужен покой, чтобы повторения срыва не произошло.

Что и требовалось доказать.

"Избавь меня от своего общества! Это будет лучшим покоем для меня!" — едва не крикнула вслух, но вовремя язык прикусила.

— Ты ведь уже всё решил.

Прикрыла глаза и уткнулась лбом в боковое стекло.

— Так будет лучше для тебя, маленькая, — с сочувствием проговорил он.

— Порой, мне кажется, что псих из нас двоих не я, а ты. Чем тебе не угодила Аня? Я и так с ней почти не вижусь. Всего-то раз в два месяца.

— И каждый раз ревёшь после ваших встреч. Так неправильно.

— А у нас всё с тобой неправильно, Стас. Когда ты это, наконец, поймёшь?

— Правильно или нет… Но мы женаты. А потому будь хорошей женой и лучше порадуй мужа, — усмехнулся, кинув взгляд вниз на свои брюки, не скрывающие возбуждения их носителя.

"Чтоб ты сдох от сперматоксикоза, ублюдок!" — пожелала от всей души, хотя внешне осталась по-прежнему безучастна.

В этот момент как раз загорелся зелёный, и мы продолжили путь.

Выпрыгнуть, что ли, из автомобиля? Пусть меня собьёт другой. Желательно насмерть. Тогда, глядишь, точно уж легче станет. И Стасу больше не придётся играть роль самаритянина.

— Галя, я жду, — напомнил о себе муж. — Мне надо повторить? Или напомнить?

Тело почти что сжалось в ужасе от предстоящих перспектив, но виду я не подала. Лишь поспешила исполнить желание своего господина.Уж лучше меня дома запрут, чем я лишусь