Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Адальберт это понимал. И всё-таки, возразил.
— Святой отец хочет, чтобы я привёл пруссов к истинной вере. Именно за этим я и отправлюсь в Пруссию. Прости, князь, но земные богатства и воинские искусства язычников меня не интересуют. Да и не разбираюсь я в них.
Болеслав удивлённо посмотрел на епископа. Нахмурился, сжал правую руку в кулак и пристукнул по подлокотнику. Но сдержался.
— Вы отправитесь завтра на рассвете. Все необходимые припасы я велю приготовить. Тебя и твоего брата будет сопровождать монах Бенедикт. Располагай им, как тебе будет удобно.
Князь поднялся, показывая, что встреча окончена. Адальберт тоже встал. Секунду раздумывал — не протянуть ли князю руку для поцелуя. Болеслав ждал, с усмешкой глядя на епископа. Епископ сдержался, кивнул князю и неторопливо пошёл к выходу.
Болеслав проводил его задумчивым взглядом. Подождал, пока епископ отойдёт подальше и крикнул слугу.
— Бенедикта ко мне, живо! Я у себя в покоях.
Адальберт расслышал окрик князя, но слов не разобрал. Погружённый в свои мысли епископ спустился во двор замка. Чтобы попасть в свои комнаты, ему надо было пройти мимо виселицы.
Двое казнённых висели, судорожно вытянувшись. У третьего подломились колени, он обмяк в петле, касаясь лаптями земли, и тоже не шевелился.
Брат Радим стоял на коленях прямо на заснеженной брусчатке и, закрыв глаза, шептал заупокойную молитву.
Епископ Адальберт опустился рядом с братом. Поднял глаза к небу и произнёс на латыни:
— Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире. Аминь.
В личных покоях польского князя весело потрескивал камин. Тепло волнами расходилось по комнате. Несмотря на день, в комнате царил полумрак — солнце едва проникало внутрь сквозь слюдяные пластинки, вставленные в свинцовые рамы.
Слуга по кивку князя быстро зажёг толстые восковые свечи. Поставил на низкий стол деревянное блюдо с мясом и кувшин ячменного пива.
Князь расстегнул меховой кафтан, уселся на лавку, застеленную мехами.
— Зови! — крикнул он.
Скрипнула низкая толстая дверь. На пороге стоял невысокий кряжистый монах в полотняной рясе. Он низко поклонился князю.
— Проходи, Бенедикт! — сказал Болеслав и сверкнул в улыбке крупными зубами. — Садись, ешь!
Бенедикт сделал два шага вперёд и в нерешительности замер посреди комнаты.
— Сядь! — нетерпеливо повысил голос князь. — И ешь! Пива выпей.
Монах молча опустился на низенькую скамейку возле стола. Взял кусок мяса, мгновение помедлил и жадно впился в него зубами. Не прекращая жевать, с бульканьем налил в деревянный кубок пиво из кувшина. Выпил, не отрывая взгляд от князя, и вытер губы рукавом рясы.
— Хорошо, — кивнул Болеслав.
Монах тут же поставил кубок на стол и замер, сложив руки на коленях.
Болеслав снова одобрительно кивнул. Этот Бенедикт нравился ему своим нарочитым послушанием.
— Теперь слушай, — сказал князь. — Завтра ты отправишься с епископом Адальбертом и его братом в Пруссию. Мне нужно, чтобы ты как можно больше разузнал о земле пруссов — чем она богата, какие племена на ней живут, сколько воинов. Понял?
Бенедикт молча кивнул.
— Узнай, враждуют ли пруссы между собой. Попытайся втереться к ним в доверие. И ещё...
Болеслав замолчал. Монах терпеливо ждал продолжения.
— Ты раньше был рыбаком?
— Да, княже, — чуть хрипловато ответил Бенедикт.
— Значит, воды не боишься, и плавать умеешь?
— Умею.
— Хорошо. В Гданьске купи лодку — на ней вы доберётесь быстрее и надёжнее.
Болеслав отвязал от пояса кошелёк и бросил его на стол. Кошелёк глухо звякнул.
— Если епископ Адальберт и его брат утонут во время шторма — я не слишком расстроюсь. Ну, а твоего возвращения жду с нетерпением. Наградой не обижу.
Князь отвёл взгляд всего на одно мгновение, а когда снова посмотрел на Бенедикта — кошелька на столе уже не было.
Монах легко поднялся со скамейки.
— Всё понял, княже! — сказал он и глубоко поклонился.
Глава 3
* * *
Июнь 1970-го года. Балтийск, Калининградская область СССР
Майор вцепился в меня как бульдог — хоть разжимай челюсти монтировкой.
Вот когда я порадовался своему настоящему возрасту. Если я чему и научился за прожитые семьдесят шесть лет — так это разбираться в людях. Ну, и ещё некоторым вещам. Например, анализировать информацию.
Только вот в Никите ошибся. Обычное дело, когда человек тебе симпатичен. О симпатичном человеке часто думаешь лучше, чем он того заслуживает.
Точнее, не ошибся. Знал я, что Никита любит деньги. Вот только не знал — насколько.
А может, я и несправедлив к парню. Кто знает, как те бандиты на него вышли и чем пригрозили.
Глядя на орущего майора, я очень ясно понял, что у него на меня ничего нет. Есть какие-то основания для допроса, о которых я не знаю, но и только. И сейчас он просто-напросто пытается взять меня на пушку, надеясь, что я не выдержу и добавлю ему информации.
Эту мою догадку подтверждал взгляд майора — цепкий, прощупывающий, холодный.
Но и ссориться с майором безопасности в мои планы не входило. В том, что майор принадлежит к особистам, я не сомневался. Кто ещё может приказать военному патрулю задержать гражданского и доставить в комендатуру?
Поэтому я состроил растерянное лицо и забормотал:
— Товарищ майор, я ничего не помню! Очнулся утром на моле, голова разбита! Хотел в город пойти, а тут патруль меня задержал и к вам привёл! Я ничего не нарушал!
— Ты мне жертву из себя не строй! — завизжал майор. — Твои друзья всё рассказали! Что ты договорился о незаконной покупке янтаря и пошёл на встречу с преступниками. Когда ты не вернулся к утру, они не выдержали и подняли тревогу.
Хороши же у меня друзья, нечего сказать! Но с какого перепугу я вдруг кинулся покупать незаконно добытый янтарь? Зачем он мне?
— Ничего не знаю, — упёрся я. — Никакой янтарь я покупать не собирался. Вышел прогуляться, а на меня напали и ограбили.
— Кто напал? — прицепился майор.
— Да не помню я! Меня сзади по голове ударили, я вообще никого не видел! И не помню ничего.
Таким чудесным образом мы с майором
