немцы перестали стрелять, а фельдфебель вышел из-за большого камня, подняв обе руки вверх. И на его холеном лице читался испуг. Лишь впереди на дороге за поворотом все еще стрелял пулеметчик из коляски мотоцикла. Он еще просто не понимал, что бой проигран. Впрочем, бойцы в противогазах быстро успокоили и его, подобравшись по придорожным кустам со спины.

Наступила тишина. Васильев увидел рядом с одним из пришедших на помощь бойцов своего заместителя Мишу Громова и спустился со скалы.

— Это лейтенант Сергей Кравченко, — сразу представил Громов командира странных бойцов.

— Вы из каких войск? — не удержался от вопроса Васильев.

Молодого курносого парня с круглым конопатым лицом вопрос совсем не смутил. Он четко ответил:

— Войска РХБЗ. Ну, то есть, химические войска.

И добавил:

— Мы с секретного полигона неподалеку. Производим разведку местности.

— Я уже понял, что не груши околачиваете. Спасибо за помощь. Вот только вся местность вокруг под финнами, да под немцами теперь, — произнес Васильев, осматривая снаряжение лейтенанта.

Про существование подобных войск командир партизанского отряда был наслышан. Их еще в 1918-м году приказом Реввоенсовета утвердили. Вот только подобной экипировки он пока не встречал. Экспериментальные какие-то комплекты, наверное. Впрочем, кто знает, что там есть у них на секретном полигоне? И Васильев добавил:

— А где этот ваш полигон? И как такое могло случиться, что враги его до сих пор не заняли? Я в этих краях всю жизнь провел, но ни о каком секретном полигоне химзащиты никогда не слышал.

— Так, на то полигон и секретный, чтобы враги не нашли, — улыбнулся Кравченко.

А Станислав Николаевич сказал:

— Это хорошо. Мне как раз надо срочно баб с детишками куда-то в безопасное место эвакуировать. А нету тут нигде такого места теперь. Везде проклятые финны, да их друзья немцы. Так что, если знаешь безопасное место, то показывай прямо сейчас, ради спасения детей. И побыстрее надо, лейтенант, а то по этой дороге и другие враги в любой момент могут поехать. Хотя, дорогой этой и редко в последнее время пользуются. Она к старому карьеру ведет. Вот только там, прямо возле заброшенного карьера, построили недавно супостаты лагерь для наших пленных. Так что бросятся враги своих искать непременно и очень скоро. Да и звуки боя могли патрули услышать. Финские егеря по лесу рыскают.

Кравченко с минуту поколебался, молча что-то обдумывая, потом проговорил:

— Ладно, покажу. Идите за мной. Сначала вы один. Вход замаскирован и охраняется. Там поговорите с начальником полигона. А разрешит ли он эвакуацию гражданских на полигон, или нет, я не знаю.

— Отлично, лейтенант. Если женщины и дети в безопасном месте окажутся, то и у мужиков в моем отряде дух укрепится. Надеюсь, что ваш командир одобрит мое предложение.

Следом за лейтенантом партизанский командир спустился по тропинке со скального обрыва над речкой. А караул из двух бойцов химзащиты пропустил их через расщелину под береговой скалой. Внутри Кравченко, миновав слой тумана, который так и продолжал застилать пространство у входа, увидел тех самых специалистов, которые уже оделись в новые комбинезоны и вовсю обсуждали какие-то научные теории, собравшись в скальной нише возле своего артефакта. Проходя мимо вместе с главным партизаном, Кравченко услышал лишь обрывки их разговора:

— Как вы это объясните, профессор? Мало того, что артефакт странным образом нелинейно переместился, так он еще и диффундировал в породу!

— Даже не просто диффундировал, а я бы, Григорий Иванович, сказал, что врос он наполовину в камень этой скалы. Не знаю пока, как можно объяснить подобный феномен. Будем изучать.

— Только, умоляю вас, Аркадий Игоревич, поаккуратнее постарайтесь. А то не удивлюсь даже, если при ваших радикальных методах исследований в следующий раз этот артефакт нас куда-нибудь в безвоздушное пространство забросит, а то и прямо в жерло вулкана. И, кстати, уже местные жители к нам пожаловали. Большевики с большими маузерами.

Ученые оторвались от созерцания своего артефакта и таращились в свете электрического фонаря на Васильева, проходящего мимо них, одетого в кожанку, с фуражкой на голове, украшенной красной звездой и с характерной деревянной кобурой, подвешенной к ремню, из которой выглядывала рукоятка от известного пистолета. А Васильев обратил внимание, что эти немолодые люди были без противогазов и химзащитных костюмов. Проход насквозь сквозь скалу оказался не длиннее трех десятков метров.

На выходе расщелина значительно расширилась. И вскоре по песку они вышли к какой-то неизвестной реке. Здешний климат сразу порадовал Станислава Николаевича летним теплом, а солнце стояло высоко в безоблачном небе. Да и дышалось тут по-другому. Воздух казался невероятно прозрачным и чистым. Да и листва на деревьях, растущих на противоположном речном берегу, была зеленой, совершенно не тронутой осенью. Все это выглядело очень неожиданным. И Васильев никак не мог понять, как такое возможно? Ведь они просто зашли под скалу? Или нет? Что за такой невероятный подземный мир, который и не подземный совсем, а с собственным небом, солнцем и всей остальной природой?

Васильев был обескуражен. А еще больше он удивился, когда они прошли еще немного и за поворотом скал, тянувшихся вдоль реки, возле уреза воды увидели высокого и широкоплечего человека, голого по пояс, с развитой мускулатурой и перепачканного кровью. С широким ножом в руке он стоял над тушей огромного медведя и снимал с него шкуру. При этом, человек имел седые волосы с залысинами, а по возрасту, похоже, приходился Васильеву ровесником. Недалеко от него стояли бойцы в таких же комплектах химзащиты, какие были на людях лейтенанта Кравченко, но со снятыми противогазными масками и откинутыми капюшонами. Увлеченный своим делом, человек с ножом даже не обратил внимания на их приближение.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться? — проговорил лейтенант.

Человек с ножом обернулся и сказал:

— Докладывай, Сергей. Кого это ты к нам привел? И что там с разведкой местности?

— Там война снаружи. Немцы и финны всю территорию захватили вокруг выхода. Гражданским угрожает опасность. Детей убивают, гады. Я сам видел и команду дал вмешаться. В перестрелку мы попали, но потерь у нас нет. Со мной командир партизанского отряда. Это они там засаду на врагов устроили, чтобы женщин и детей у врагов отбить.

— Вот, значит, как, ешкин кот, — с полминуты подполковник выглядел обалдевшим, застыв с ножом в правой руке. Потом спросил, обращаясь прямо к Васильеву:

— Год какой у вас там?

— Сорок первый. Осень у нас. А у вас здесь на полигоне