– Значит, ребенок – это нормально. А страстный, безумный секс на пляже с незнакомцем – нет.

Айви чуть отпрянула и почувствовала, как у нее горят щеки.

– Я бы выразилась несколько иначе, – возразила она. – Но да. Айви Молинье никогда бы не поступила так безрассудно.

– Я понимаю, чего ты добиваешься, Айви.

Надежда начала расцветать внутри ее, хрупкая и прекрасная. Но потом его пальцы нежно сжали ее руку, и Айви тут же догадалась.

– Мой ответ по-прежнему нет.

Уже во второй раз за сегодняшний вечер ужасные непрошеные слезы застилали ей глаза. А ведь Айви никогда не плакала. Но с другой стороны, Айви никогда не делала многого из того, что случилось с ней в последнее время.

Она вытащила руки из-под его ладоней, и на какое-то мгновение Ангус был готов изменить решение. Никогда он не будет так близок к миллионному состоянию, которое она ему предложила. Что, если он когда-нибудь пожалеет об этом? Так ли уж плохо прожить во лжи двенадцать месяцев, учитывая такой огромный гонорар?

И еще одна мысль прокралась в его подсознание. Или, может, просто сделать это для Айви? Нет, он не будет сожалеть, что упустил легкие деньги. Родители научили его ценить упорный труд, и он никогда – ни в жизни – не пытался выбрать кратчайший путь и сэкономить на времени или усилиях.

А просто для Айви? Нет. Это скользкая дорожка, на которую он даже не хотел вступать. Принимая участие в военных операциях, он никогда не позволял себе думать о тех, кого оставил дома. Вот почему он никогда не женится, почему не хочет иметь детей. Так что нет, он не собирается делать этого для Айви.

– Прости, мне что-то не хочется есть, – сказала Айви, нарушая тишину. Она слишком резко отодвинула свой стул и встала.

Ангус последовал ее примеру и поднялся, желая как можно скорее покинуть бар. Другие пары и небольшие группы посетителей с удовольствием поглощали великолепные блюда. Какой-то мужчина протянул руку, чтобы погладить по щеке свою подругу. Четыре хорошо одетые молодые женщины неожиданно рассмеялись и чокнулись бокалами.

Жизнь окружающих продолжалась, и только жизнь Ангуса изменилась навсегда. Безвозвратно. Это по-прежнему казалось невозможным. Нереальным.

Айви ушла вперед, и Ангусу пришлось сделать несколько больших шагов, чтобы догнать ее. Он неосознанно протянул руку и положил ей на спину. Айви замерла от его прикосновения, подняла голову и встретилась с ним взглядом. Увидев, как блестят ее глаза, он понял, что Айви сейчас в таком же смятении, как и он, а может, и еще в большем.

Он чувствовал, надо что-то сказать. Что-то обнадеживающее и участливое, но не знал что.

– Айви!

Ангус ощутил, как Айви напряглась под его ладонью. В баре, всего в нескольких метрах от них, сидела гламурная блондинка, а рядом с ней расположился значительно менее гламурный мужчина.

Айви, казалось, онемела и замерла, пока пара приближалась к ним.

– Сколько месяцев прошло! – воскликнула блондинка. – Как дела?

– Я… э-э… – начала было Айви и тут же замолчала, бросив на Ангуса панический взгляд. Она дрожала.

Ангус опустил руку со спины Айви на ее талию и притянул женщину к себе. Даже сейчас, когда не следовало бы, он заметил, как естественно она прижалась к нему. И каким нежным и податливым было ее тело.

– Я Ангус Барлоу, – представился он паре, протянув свободную руку.

На протяжении следующих трех минут он выжал из себя все обаяние до последней капли, чтобы поддержать самый тривиальный разговор, в то время как Айви ограничилась кивком и односложным ответом. А потом он вежливо извинился и сопроводил Айви на улицу.

Ночь была прохладной. Ангус все еще обнимал Айви, на таком холоде он просто не мог убрать руку с плеч Айви, прикрытых лишь тонким шелком.

Он уверенно шел вперед, желая отойти от бара на максимальное расстояние, когда Айви резко остановилась и высвободилась из-под его руки.

– Куда ты идешь? – сказала она.

Ангус помедлил. Его автомобиль был припаркован в противоположной стороне.

– Понятия не имею, – сознался он.

После всего, что случилось сегодня вечером, эти три слова внезапно показались ему такими смешными, что он расхохотался.

Мгновение спустя Айви присоединилась к нему, и они вместе стояли на дорожке и безудержно хохотали. Когда они оба успокоились, Айви снова посмотрела на него.

Никакой дрожи или нерешительности – это была открытая, настоящая Айви.

– Спасибо, – сказала она.

Айви вполуха слушала восторженные сплетни сестер, которые сидели напротив нее, их пустые подносы для завтрака были отодвинуты в сторону. Слева от Айви сидела ее мать, потягивая капучино.

Вокруг них, в это воскресное утро в эксклюзивном пляжном кафе, бурлила жизнь. До Айви доносились случайные фрагменты разговоров: официант справа через два стола от нее повторял заказ; пожилой мужчина жаловался на опоздание своего внука; и откуда-то позади нее пронзительное: «В самом деле?», а затем хриплый смех.

Их стол упирался в стену со сдвоенным окном, которое было приоткрыто – и внутрь врывался соленый ветерок. Внизу на ярких полотенцах растянулись загорающие, сверху напоминавшие лоскутное одеяло. Стоял необычно теплый октябрьский день, и Коттесло-Бич казался сегодня самым привлекательным местом.

Это действительно отлично сработало. Ее семья – только Мила, Эйприл и мама – ужинали вместе каждое второе воскресенье. Но в эти выходные она предложила им взамен завтрак.

«Погода для этого идеальная!» – сказала она.

И все согласились. Что касается лжи, то это была самая безобидная ложь, но Айви все равно чувствовала себя неловко. И все ради того, чтобы не пришлось отказываться от бокала вина.

Она была очень близка с сестрами, какими бы разными они ни казались. Мила, самая младшая, с шоколадно-коричневыми кудрями и ослепительной улыбкой, – художница. Она никогда не проявляла большого интереса к учебе и с трудом окончила среднюю школу, после чего последовала череда курсов дизайна – ювелирных изделий, одежды и каких-то еще, о которых Айви уже давно забыла. Но потом она начала – и на этот раз окончила – курс гончарного ремесла, и это было то, что надо. Мила нашла свое призвание. Теперь у нее собственная просторная студия, где она создает свои вещи и проводит уроки, а в витрине у входа выставлены ее работы. Спокойная, но упрямая и мудрая – на Милу всегда можно положиться.

Потом Эйприл. Красивая, умная, но ветреная, всегда была настоящей бунтаркой. Она считалась королевой вечеринок в университете и до сих пор любила потусить. Эйприл получила степень эколога – направление выбрано в пику методам, какими их семья сколотила состояние, – но, за исключением нескольких стажировок, не работала по специальности. Эйприл несла свет и радость, где бы ни появлялась – всегда первой улыбнется и найдет доброе слово.