ему возможность слышать почти все, что происходило в доме. Боль, которая звучала в голосе Тьериль, ранила не хуже ножа. А нелепые оправдания волка бесили так, что змею было очень сложно сдержаться и не сделать ему что-нибудь нехорошее. Чтобы наказать за слабость, наказать за счастливую улыбку, что не сходила с губ Ларка, в то время как Тьериль сходила с ума от предательства.

Хейден не тешил себя иллюзиями. Он понимал, что доктор Торн любит своего волка и ей будет очень больно из-за предательства, но сделать больше ничего не мог. Только сидеть и бессильно смотреть на ее окно, надеясь, что женщине хватит сил пережить эту потерю. Постепенно время залечит раны. А он… Он обязательно попытается стать ближе к той, кого выбрала для него судьба.

ГЛАВА 3

Следующие несколько недель я прожила словно в каком-то страшном сне. Предательство Дагласа лишило опоры, радости и смысла. Ни на какой курорт я, естественно, не поехала. Все, что мне хотелось, – это либо спать, либо бестолково валяться в кровати.

Иногда апатия сменялась короткими периодами активности, когда я принималась выносить из дома то, что не забрал Даглас: остатки одежды и обуви, мелочи вроде лосьона для бритья, его любимую кружку. В один из дней Хейден Брандт пригнал мне машину Дага, но я просто открыла ему гараж и скрылась в доме.

Вытащить из депрессии меня пытались все, включая соседей. Глуховатая госпожа Хойзер носила пироги. Господин Беркин настойчиво пытался уговорить меня все же съездить в отпуск. Алиса Мерцер привозила еду собственного изготовления и следила, чтобы я съедала все. Мама приезжала на выходные из Рокбурга и звала вернуться в столицу вместе хотя бы на несколько дней. Но я отказалась. У меня не было ни сил, ни желания.

Я не обращала внимания на погоду за окном, пропустив момент, когда в Ользен окончательно пришла зима. Не следила за тем, что ем. Иногда целыми днями не выбиралась из-под одеяла, равнодушно таращась в потолок или слушая меланхоличную музыку. Часто не отвечала на звонки, а когда отвечала, не вникала в то, что мне говорили.

Наверное, единственное, что меня спасло, – это работа. Когда пришло время возвращаться в больницу, я поняла, что там не могу вести себя так же безразлично. Меня ждали пациенты. Их жизни и здоровье зависели от меня. И я не имела никакого права упиваться собственной депрессией, зная, что это может кому-то навредить. Пришлось брать себя в руки и включаться в чужие проблемы. Благо, что коллеги отнеслись к моему состоянию понимающе, ничего не говорили по поводу унылого бледного вида, да и вообще – вели себя так, словно ничего не случилось.

В таком темпе прошло больше месяца. Но однажды размеренный ход моей жизни был снова нарушен

Этот день оказался выходным. Проснувшись утром, я выяснила, что у меня закончились почти все продукты, и поплелась в магазин, который располагался в двух кварталах от моего коттеджа. Бездумно набрала себе еды, слабо представляя, какое именно блюдо собираюсь готовить, оплатила и пошла обратно, ни на что не обращая внимания. А вернувшись домой, обнаружила, что входная дверь открыта.

Я немного постояла на крыльце с бестолковым видом, вспоминая, закрывала ли замок. Потом решила, что все же не закрывала, мысленно отругала себя за рассеянность и шагнула в прихожую. А там наткнулась на пухлый ярко-красный чемодан. Этот чемодан оказался настолько странным и чужеродным элементом в моей прихожей, что я снова бестолково застыла, рассматривая пришельца. Внутри трепыхнулась глупая надежда, что вернулся Даг, но я решительно отмела ее. И не зря.

– Доброе утро, дорогая. – Из гостиной вышла невысокая блондинка в нежно-лиловом брючном костюме.

– Лотта? – удивилась я. – Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – спокойно ответила блондинка, бывшая моей двоюродной сестрой, дочерью тети Астрид.

– Ждешь? Но как ты попала в дом? Я забыла запереть дверь?

– Не забыла. Но вся семья знает, под каким горшком ты хранишь запасной ключ.

Я поставила на пол пакет и стянула куртку. А Лотта вздохнула и покачала головой:

– Вот как знала, что стоит приехать пораньше. Ты бы сама никак не успела прибраться перед приездом остальных.

– Приездом остальных? – ошарашенно переспросила я. – О чем ты вообще?

– О Юссе и ее подруге, конечно же.

– Что? – Я зажмурилась и тряхнула головой. – Какая Юсса? Какая подруга?

– Юсса – моя родная сестра, если ты забыла. – По губам Лотты скользнула улыбка. – С ней приедет ее подруга, Сола. Мы познакомились на Юссиной свадьбе.

– Приедет? Сюда?

– Ну да, – невозмутимо отозвалась кузина. – Мы же договорились, что проведем у тебя отпуск. Помнишь? Я звонила тебе месяц назад.

Растерянно моргнув, покачала головой. Чтобы я еще помнила. Месяц назад… Может, и звонила, но мне не показалось нужным отложить это в памяти. Да и вообще, я тогда была в таком состоянии, что согласилась бы и на визит калусского хана со всем его гаремом. Вот только Лотта почему-то не захотела сделать скидку на мою депрессию и заявилась в гости. И что мне теперь с этим делать?

– Э-э-э… протянула нерешительно. – Видишь ли, я сейчас не самая гостеприимная хозяйка. Может, вы снимете номер в гостинце?

– В разгар сезона? – Идеальной формы бровь Лотты еле заметно приподнялась. – Во-первых, там все места разобраны с осени, а во-вторых – цены сейчас совершенно не гуманные.

Я вздохнула, понимая, что она права. Зимой курорты Срединного хребта осаждали толпы лыжников, сноубордистов и просто любителей заснеженных пейзажей. Найти в такое время свободное и недорогое место в гостинице действительно было чем-то сродни чуду.

– Но у меня нет спальных мест для всех, – предприняла вторую попытку. – Вас трое. У меня две свободные спальни с узкими диванами. Есть еще гостиная, но она проходная, да еще и с часами. Если только я лягу в одной из спален, а вы с Юссой на моей кровати…

– Не переживай. – Кузина небрежно махнула рукой, обрывая меня. – Я буду спать на веранде.

– На веранде?

Еще во времена моего детства к дому с левой стороны пристроили небольшую закрытую веранду, одна из стен которой была полностью стеклянной. Мама все хотела устроить там зимний сад, но из-за работы у нее никак не доходили руки. Я же больше любила копаться в настоящем саду.