Он отвечает:

– Боюсь, я уже и так сильно задержался. Спрос на меня сегодня вечером крайне высок.

Я усмехаюсь, но он либо не замечает, либо ему все равно. Вместо этого он дергает за прядь волос, выбившихся из пучка на моем затылке.

– Мне нравятся фиалки. – Он подмигивает мне, поворачивается на пятках и исчезает. Растворяется в мгновение ока.

Мое сердцебиение вновь замедляется.

Громкий раскат прорывается сквозь музыку, останавливая веселье Народца. Танцоры в изодранных одеяниях замирают, и даже сатиры перестают пялиться на всех подряд. Они поворачиваются к возвышающемуся помосту в центре, под идеальной аркой, созданной самой природой, в пещере, где рассеянный лунный свет проникает из какого-то проема, которого я не вижу.

Тени, исходящие от Гейджа, окутывают его, словно темная аура. Несмотря на расстояние, я вижу, как венец сверкает на его голове. Он ждет, пока внимание толпы не сосредоточится на нем, и затем передает посох в руки изящной голубой нимфе, стоящей справа от него. Она забирает его, держа вертикально одной рукой, а другой расслабленно опирается на меч, закрепленный на ее правом бедре. В отличие от других нимф, облаченных в струящиеся прозрачные платья, на ней доспехи. Клянусь, на долю секунды ее бездонные глаза встречаются с моими.

– У нас гостья, – начинает Гейдж и находит меня в толпе. Никто не оборачивается, но я чувствую их косые, любопытные взгляды. – Заблудшая дочь вернулась домой. – Он хлопает в ладоши, медленно, почти издевательски. Толпа поддерживает его, отовсюду раздаются аплодисменты, пока существа обмениваются растерянными взглядами между собой. Мое сердце сжимается в груди.

«Дочь?»

– Но для нашего вернувшегося сородича припасено испытание, – сообщает Гейдж. – Вызволить смертную, находящуюся среди нас, до первых лучей солнца. – Он оглядывает толпу. – Справедливая задача, не правда ли?

Смех, с шипением и гулом отражающийся от стен пещеры, пробирает меня до глубины души. Нет, я полагаю, это совсем не справедливо.

– Тогда решено. Пусть она заслужит место среди нас. – Смех смолкает. Его жестокая и красивая ухмылка предназначается для меня. – Добро пожаловать в Подземелье.

– Когда я, черт возьми, успела перейти ему дорогу? – бормочу себе под нос. Но сквозь раздражение пробивается лишь слово «сородич», поражающее, бушующее, непоколебимое, словно океан. Я сглатываю. Тягостное предчувствие грозит свалить меня с ног: облегчение, которому не могу найти объяснения, и ужас, хорошо мне понятный, бурлят в груди, подобно водовороту. Но у меня нет времени, чтобы соединить все фрагменты воедино. Я должна найти Делию, а Гейдж только что усложнил мне задачу.

Снова зазвучала музыка, зажигательная джига, и Народец вернулся к своим безудержным танцам, от движений которых у меня кружится голова. Я вздрагиваю от внезапного вихря движений. Понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как я пересекла завесу. Время здесь обычно идет по-другому, не всегда в пользу человека. Я не имею права мешкать. Если не вытащить Делию отсюда, то велика вероятность того, что никто из нас больше не увидит солнечный свет.

«Заблудшая дочь. Сородич, сородич, сородич…»

Нет. Я отгоняю эту мысль. Не позволяю себе думать об этом прямо сейчас. «По одной проблеме зараз. Сначала Делия, а потом, если смогу вернуть нас домой, я устрою допрос Грэн».

А пока мне нужно продержаться и не смотреть на свои руки.

Я исследую пространство перед собой, выискивая что-нибудь знакомое: вспышку темных волос или летнее зеленое платье. Но цвета вокруг меня пляшут и переливаются, и теперь я уверена, что мне придется приложить для решения задачки куда больше усилий, чем просто заметить ее в толпе. Я пробираюсь по краю танцующих, приподнимаясь на цыпочки, чтобы рассмотреть головы, рога и растения. Их наряды так же разнообразны, как и их внешность. Некоторые решили последовать примеру своего короля, облачившись в туники и экстравагантные бальные платья из нескольких слоев атласа и вышитой ткани, эффектно сверкающей над неровной поверхностью. Но остальные, кто вырядился так, словно они подростки, отправляющиеся на вечеринку, приводят меня в недоумение. Пара зеленокожих фейри с острыми, как кинжалы, зубами, проскользнула мимо меня в джинсах – и не думаю, что когда-либо видела что-то более сюрреалистичное. С трудом удерживаю себя от того, чтобы не пялиться на какое-либо существо слишком долго. Они же без всякого стеснения разглядывают меня, когда я пересекаюсь с ними. Именно этими созданиями я грезила всю свою жизнь, даже если и было отчасти страшно.

Я подхожу к длинному невысокому столу, застеленному серебряной скатертью, на котором расставлены многочисленные тарелки с едой, чаши и бутылки с напитками. Нимфа разливает жидкость в маленькие кубки в форме лотоса и раздает их. С ее ушей свисают витиеватые серьги, которые, клянусь, я видела на Делии сегодня вечером. Я пробираюсь к ней, стараясь не переходить на бег. Она смотрит на меня, и румянец подчеркивает розовый тон ее кожи. Она заправляет серебристые волосы за ухо.

– Где Делия? – спрашиваю, тщательно подбирая слова. Я не уверена, можно ли говорить «пожалуйста», если запрещено «спасибо». Слова могут привязать вас к Народцу, даже самые простые из них могут дать им власть над вами.

– Со мной ее нет, – коротко отвечает мне нимфа. Она играет со своими сережками, и я убеждаюсь в своей правоте.

– Ты можешь сказать мне, где я могу ее найти?

– Я могу сказать, где видела ее в последний раз.

Мое сердцебиение учащается.

– Не поделишься? Пож… – Я вовремя замолкаю, прикусив губу. Каждое слово. Мне нужно следить за каждым своим словом. – Я была бы признательна за твою помощь.

Она злобно скалится.

– И даже не скажешь «спасибо» и «пожалуйста»? – интересуется она. – Ужас, где твои манеры? – Есть что-то настораживающее в ее фальшивом южном акценте.

Я бросаю взгляд на застывшие капли крови на ее серьгах, словно она только что проколола уши.

– Как насчет обмена?

Ее длинные, заостренные уши подергиваются в предвкушении.

– У тебя есть что мне предложить?

Я медленно стягиваю с волос пурпурный бархатный гребень, создавая вид, будто мне невыносимо расставаться с ним. Больше всего на свете Народец любит вещи, которые не хотят отдавать.

– Этого достаточно?

Жадный блеск в ее глазах говорит мне, что моя затея удалась. Она кивает, не отрывая взгляда от меня.

Я протягиваю его нимфе.

– Что ты можешь мне рассказать?

Она накрывает рукой гребень и смотрит мне в глаза.

– Я скажу, где видела ее последний раз. Но не могу гарантировать, что она все еще там.

Я крепче сжимаю гребень.

– Ты видела ее здесь, в пещере, не так ли?