Аневризма исходила из средней мозговой артерии — расположенной в глубине мозга крупной и важной артерии, которая разветвляется множеством сосудов по мере приближения к верхней части мозга. Чтобы ее найти, мне надо было отодвинуть лобную долю от височной, открыв соединяющую их Сильвиеву щель. Вот таким непростым путем я планировал отыскать нужную мне артерию. Я раздвинул переливчатые мембраны и аккуратно проник в пространство между долями мозга, не нарушив ткани. На часах 9:15.

Стенки купола аневризмы оказались настолько тонкими, что было видно, как внутри с каждым ударом сердца пульсирует кровь. Мой собственный пульс участился, но это не означало, что я волнуюсь или паникую. Я чувствовал себя совершенно спокойно и был абсолютно сконцентрирован. Можно ощущать спокойствие в стрессовой ситуации, что, впрочем, вовсе не означает, что тело не реагирует на стресс и на тебя не влияют обстоятельства, в которых ты оказался. Я прекрасно осознавал все риски. То, что мое сердце билось чаще, чем обычно, объяснялось возбуждением, которое я испытывал.

Мне нужно было вставить маленький титановый зажим с пружиной (он называется клипсой) в самое начало аневризмы. Он находится в глубине мозга, поэтому работать там могу только я один. Держа клипсу 20-сантиметровым клипсодержателем, я уже был готов раздвинуть части мозга большим и указательными пальцами. Клипса не даст крови течь по аневризме и исключит возможность того, что она разорвется. Пока я не вставлю клипсу, аневризма находится в критическом состоянии и угрожает жизни пациента. Я медленно и аккуратно вставлял клипсу вокруг основания аневризмы. В тот момент, когда клипса уже почти закрылась, аневризма лопнула, и из места разрыва брызнула кровь. В мозгу пациента началось обильное кровотечение. Часы показывали 9:45.

Никакие компьютерные симуляторы и тренажеры не в состоянии полностью подготовить хирурга к такой ситуации. Можно сколько угодно проигрывать в голове подобное развитие событий, но и это не поможет к нему подготовиться. Суть не только в том, чтобы знать правильные действия и их последовательность, самое сложное — иметь твердую руку, чтобы все это проделать. Брызгавшая кровь не давала мне возможности рассмотреть то, что мне было нужно. Давление упало, и на это обратила внимание анестезиолог. Я посмотрел на нее и произнес: «Переливаем кровь». Человеческие органы могут прожить без кровенаполнения иногда несколько часов, но только не мозг.

Легко начать волноваться, когда находишься под давлением ответственности и от твоих действий так много зависит. Во время аварии на АЭС Три-Майл-Айленд в штате Пенсильвания в 1979 году операторов дезориентировали аварийные сирены, которые включились все сразу. Операторы не понимали, какие проблемы решать в первую очередь, а какие можно временно игнорировать. Этот феномен получил специальное название — перегрузка сигналов тревоги. Это ситуация, в которой мы не понимаем, что надо делать в первую очередь. В стрессовой ситуации наш мозг тоже может оказаться в ситуации перегрузки различными сигналами тревоги. В этом случае, чтобы быстро реагировать и эффективно функционировать, нужно разобраться в срочности этих сигналов и сконцентрироваться, игнорируя собственные эмоции. Эволюция предоставила нам для этого все необходимые инструменты.

Долгое время считалось, что базальные ядра связаны исключительно с контролем движения. Сейчас доказано, что эти парные кластеры нейронов участвуют в обработке поступающей сенсорной информации, а также выполняют функцию, которую называют активным вмешательством. Вместо того чтобы искать самое важное, наш мозг активно отфильтровывает то, что считает неважным. Когда человек находится в стрессовом состоянии от обилия разных раздражителей, базальные ядра фильтруют информацию, отсеивая то, что считают менее важным.

Если мы будем уделять слишком много внимания второстепенному и неважному, мозгу может не хватить энергии. Он и так потребляет ее очень много. Его вес составляет всего 2 % от общей массы тела, однако он претендует на 20 % нашей энергии, поэтому нейронная эффективность имеет огромное значение. Любопытно, что нейронная активность не повышена у таких мастеров, как профессиональные стрелки или люди, способные запоминать большие объемы информации. Профессионалы не тратят дополнительную энергию на концентрирование, они игнорируют стресс и отвлекающие факторы. Нейронная эффективность — вот истинный талант, которым обладают специалисты, работающие в стрессовых ситуациях. Бдительность — это не достижение, это врожденная функция. А вот умение игнорировать отвлекающие факторы надо тренировать.

Никогда в жизни я еще не видел разорвавшуюся аневризму, но знал, что делать: нужно было установить несколько клипс, чтобы закрыть дырку в артерии. Я попытался, но безуспешно. Я пробовал несколько раз, и каждая попытка заканчивалась провалом. В общей сложности я предпринял шесть попыток. Часы показывали 10:45. Я не сдавался, но раз за разом терпел неудачу. На часах было 11:50.

Пациенту перелили около восьми литров крови. На полу операционной лежали пакеты из-под крови. К этому моменту в его теле была уже только кровь незнакомых ему доноров. Прошло больше двух часов, но я так ничего и не добился. Казалось, что мой собственный мозг вот-вот начнет выдавливаться из черепа от сложности задачи, которую я пытался решить. Единственный способ починить плотину — это открыть ее. Пусть кровь течет до тех пор, пока ее останется совсем немного. Доведем пациента почти до остановки сердца. Я делал перерывы в своих попытках починить порванную артерию. В это время анестезиолог переливала пациенту очередную порцию крови — как мы говорили, «заправляла» его. Потом я предпринимал очередную попытку.

В перерывы, когда анестезиолог «заправляла» пациента, я судорожно боролся с переизбытком адреналина. Я чувствовал, как мой мозг выпускает в кровь этот гормон, от которого учащалось дыхание и перераспределялись потоки крови. Я ощущал, что могу поддаться панике. Я испытывал внутренний конфликт: эмоции против разума. Я должен был найти баланс, который позволил бы мне эффективно работать. Многие хирурги не идут на операции, шансы на успех которых очень малы, а риски — высоки. Но большинство хирургических операций не представляют угрозу для жизни. А вот та операция могла закончиться очень плохо. В моем распоряжении было ограниченное количество попыток, а после исчерпания всех возможностей могло произойти то, чего боятся все хирурги, — смерть пациента во время операции. Что я скажу его родным? Кого я могу позвать на помощь? Но я понимал, что мне надо отбросить эти лишние мысли, которые только отвлекали мое внимание. Помните: концентрация не связана с повышенным вниманием. Умение концентрироваться — это способность подавлять отвлекающие факторы. Конечная обработка всей информации происходит в префронтальной коре, и, если мы не сможем отфильтровать отвлекающие моменты, работа этой части мозга значительно осложняется.

Пока пациента «заправляли», у меня оставалось несколько минут до следующей попытки укрепить плотину во