Розалинд посмотрела на идущего рядом с ней Томаса. Как и в прошлый раз, он был дорого и элегантно одет и излучал успех и уверенность в себе. Она с трудом представляла себя женой этого мужчины, даже несмотря на то, что видела их свидетельство о браке.

— А как же Мэдди? — спросил Томас после небольшой паузы.

— Мэдди — это та причина, по которой я согласилась вернуться. Ей нужна мать.

— Ты не думаешь, что ты нужна мне?

— Ты не маленький ребенок, — ответила Розалинд. — Нет никакой гарантии, что мы с тобой воссоединимся. Я не хочу давать обещаний, которые не смогу сдержать. Мне было бы комфортней, если бы я знала, что у меня есть возможность…

— Уйти.

— Да. То есть нет. Я не ушла бы от Мэдди.

— Только от меня, — произнес он невыразительным тоном, и ее охватило чувство вины.

— В моей голове план звучал намного лучше. Я не говорю, что не собираюсь пытаться. Я просто…

— Напугана, — мягко предположил Томас.

— Я в ужасе, — призналась она. — Я понятия не имею, что меня ждет.

— Значит, ты хочешь назвать конечную дату на тот случай, если у нас ничего не выйдет.

— Возможную конечную дату. Точку, где каждый из нас сможет вернуться назад и все пересмотреть. Ты ведь понимаешь, что это не обычная ситуация.

— В ней определенно нет ничего обычного.

Розалинд облегченно вздохнула. Она была рада, что Томас ее понял.

— И как долго продлится твой пробный визит?

— По меньшей мере до Нового года. До окончания праздников я не собираюсь ничего делать. Моя главная цель — подарить Мэдди счастливое Рождество.

— Моя тоже.

— В таком случае мы пришли к согласию. Следующие несколько недель мы посвятим нашей дочери и подготовке к праздникам. В начале января мы решим, что нам делать дальше.

— То есть у нас будет три недели.

Было очевидно, что ему не очень понравился ее план, но, надо отдать ему должное, он не стал спорить.

— Двадцать один день, — ответила она. — И кто знает? Возможно, я все вспомню, когда переступлю порог дома, и весь этот разговор будет напрасным.

— Ты что-нибудь вспомнила?

Она покачала головой:

— Нет. Несколько фотографий показались мне знакомыми, но я думаю, что просто приняла желаемое за действительное. Прости.

— Тебе не за что извиняться, Розалинд.

Возможно, он был прав, но она чувствовала себя виноватой, потому что не могла вспомнить свою семью и не испытывала радости перед возвращением домой.

— Я хочу все вспомнить. Правда.

— Я тебе верю и постараюсь тебя не торопить.

— Спасибо.

— Но…

Ее сердце учащенно забилось.

— Но что?

— Я не буду тебя торопить, но это вовсе не означает, что я не буду пытаться покорить твое сердце. Знай, что еще до Рождества я планирую тебя соблазнить. Ты будешь так очарована мной, что тебе даже в голову не придет уйти от меня.

— Правда? — Она скрестила руки на груди, сделав вид, будто ее не впечатлили его слова.

— Абсолютная правда, миссис Коллиер. И я намерен… — Томас встретился с ней взглядом, и она затаила дыхание. — Я намерен начать с завтрашнего дня.

Никто не мог обвинить Томаса Коллиера в том, что он не выкладывался на сто процентов. Когда он что-то делал, он посвящал этому всего себя. Прямо сейчас он пытался добиться расположения своей жены. Он собирался сделать для этого все возможное до Нового года. До того, как она вспомнит об их разногласиях. Раньше он знал толк в романтических жестах и надеялся, что со временем не утратил свои навыки.

Взяв Розалинд за руку, он повел ее назад, к окраине городка, где находился паб Маккрингла. Он был так же пуст, как и во время первого визита Томаса. По правде говоря, он не понимал, как этот бизнес оставался на плаву.

Маккрингл с радостью помог Томасу. По его просьбе хозяин ресторана приготовил для них с Розалинд пакет с едой. Розалинд попыталась убедить своего начальника в том, что ей следует остаться и помочь обслуживать посетителей. К несчастью для Розалинд, в пабе были всего два посетителя, которые пили пиво, сидя за барной стойкой. Когда Маккрингл с веселой улыбкой буквально вытолкал Розалинд и Томаса за дверь, лицо Розалинд выражало панику.

— Расслабься, — сказал ей Томас, когда они подошли к его взятой напрокат машине. — Я не собираюсь отвезти тебя в безлюдное место и разрубить на куски.

— Я это знаю.

Розалинд по-прежнему выглядела напряженной, и это его задевало. Когда его собственная жена начала его бояться?

«Когда она забыла, что она твоя жена, — услышал он свой внутренний голос. — Для нее ты чужой человек, который полез к ней обниматься при первой встрече».

— Тебе станет легче, если я пообещаю больше не заключать тебя в объятия? — спросил он.

Уголки ее губ дернулись.

— Ты получишь больше удовольствия от поездки, если будешь мне доверять, — добавил он, когда они сели в машину и тронулись с места.

— Я чувствовала бы себя лучше, если бы доверяла самой себе.

— Ты когда-нибудь видела северное сияние?

В это время года полярное сияние было видно в ясные ночи. Каждый житель этого городка определенно не раз его наблюдал.

— Нет, — протянула она, уставившись на него. — Никогда не видела.

— Я тоже. Давай посмотрим его вместе.

— Вообще-то, я пошутила.

— Я тоже пошутил, когда задал тебе вопрос. Думаю, мне следует тебе напомнить, что у Коллиеров отличное чувство юмора.

В машине стало тепло, и Розалинд расстегнула куртку.

— У тебя большая и интересная семья, — заметила она.

— У нас, — поправил ее он.

— Я нашла в Интернете много информации о Коллиерах. Гораздо больше, чем ты мне прислал.

— Я подумал, что ты захочешь сама навести о нас справки.

— Да, мне хотелось узнать подробности, — ответила она. — Правда, что и твой дед, и отец были трижды женаты?

— Да. Постоянством они не отличались. Но им удалось сделать так, чтобы разные ветви семьи общались друг с другом.

— Теперь понятно, откуда у тебя столько дядей, тетей, кузенов и кузин. Они все работают в семейной компании?

К сожалению, это было не так. Последние полтора года он так нуждался в помощи.

— Нет. Эта привилегия распространяется только на прямых наследников моего дедушки. То есть на моего отца, а затем на меня.