Леттис оставалась неподвижной. Даже пальцы ее перестали теребить платок. У Ратлиджа внезапно сложилось впечатление, что это было новостью для нее, что она не была осведомлена о происшедшем. Но она всего лишь промолвила:

— Если слуги так много слышали, они могли бы рассказать вам, в чем было дело.

— К сожалению, они были свидетелями только конца ссоры.

— Понятно.

Как будто отвлеченная какой-то мыслью, девушка умолкла, а Ратлидж ждал, пытаясь определить, что творится за ее длинными ресницами. Потом она встряхнулась и повторила:

— Действительно, к сожалению. Все же вы должны знать, что ни Чарлз, ни Марк не были вспыльчивыми людьми.

— Едва ли я могу охарактеризовать хлопанье дверью в гневе и швыряние в нее стакана как хладнокровие. Но в свое время мы получим на это ответ.

Ратлидж с интересом отметил, что Леттис не бросилась на защиту капитана Уилтона, хотя имела такую возможность. И конечно же она должна была осознавать, куда ведут эти вопросы. Но она сбросила это со счетов или проигнорировала? Привыкший к эмоциональным ответам, Ратлидж был озадачен ее уклончивостью, но не знал, ее это вина или его.

— Вы верите, что этот человек, Мейверс, мог убить полковника? Очевидно, он несколько лет досаждал вашему опекуну.

Леттис моргнула.

— Мейверс? Он всю жизнь был смутьяном. Сеял раздоры просто ради удовольствия. — Посмотрев на сержанта Дейвиса, она добавила: — Но убивать? Рисковать своей шеей? Не могу представить, чтобы он зашел так далеко. Если, конечно, он этого не хотел.

— В каком смысле?

— Мейверс мог быть всем — от совестливого протестующего до неистового большевика, — лишь бы возбуждать и сердить людей. Но все более-менее привыкли к его выходкам. Иногда я даже забываю о его присутствии. Лоренс — мистер Ройстон — всегда говорил, что это лучший способ убрать ветер из его парусов. Но Чарлз чувствовал, что это могло отбросить Мейверса за грань, что он больше всего боялся быть игнорируемым. Кто знает, что он мог тогда натворить? Чарлз разбирался в людях. Он знал Мейверса лучше всех нас. Все же на вашем месте я бы с осторожностью относилась к любым признаниям Мейверса, если они не подкреплены неопровержимыми доказательствами.

Это замечание также озадачило Ратлиджа. Потерпевшей только что предложили готового козла отпущения, но она отвергла его. Если она пыталась изменить направление следствия, то делала это с почти блестящей изощренностью. Дейвис, находящийся вне поля ее зрения, кивал, словно соглашаясь с ней насчет Мейверса-убийцы, хотя она не сказала ничего подобного.

И все-таки, если ей не пришло в голову, что капитан нуждается в защите, почему вопрос о ссоре так насторожил ее? Возможно, Харрис был виноват, и она пыталась сохранить его доброе имя и репутацию? Ратлидж двинулся к камину в надежде, что изменение ракурса поможет ему лучше видеть Леттис. Но ее лицо все равно оставалось скрытым, и он мог прочесть ее мысли с таким же успехом, как выгравированную надпись на чаше у ее локтя.

— Знаете ли вы еще кого-нибудь, кто мог бы желать смерти вашему опекуну?

— У Чарлза не было врагов. — Леттис вздохнула. — Если вы верите сплетням, то кое-кто мог бы желать смерти Марку. Но Чарлзу? Он не пробыл здесь достаточно долго, чтобы обзавестись врагами. Он был военным, а отпуск — редкая вещь, время для передышки, а не для склок.

— Ни споров о земле и о границах, никаких мозолей, на которые он мог наступить кому-либо в графстве?

— Я не слышала о таком. Но спросите Лоренса Ройстона, его управляющего. Он может рассказать вам о поместье и о том, были ли какие-нибудь вокруг него споры. Тут я не в силах вам помочь. Я приехала сюда жить к концу войны, когда окончила школу. До того мне разрешалось приезжать только на каникулы, когда Чарлз был в отпуске. В другое время я ездила домой с одной из моих одноклассниц.

Расспрашивать ее было все равно что фехтовать с блуждающим огоньком. «Я не знаю. Тут я не могу вам помочь. Я не ездила верхом в то утро…» И все же Ратлидж поверил ей, когда она сказала, что повешение убийцы утешило бы ее. По его опыту, шок от внезапной насильственной смерти часто возбуждал гнев и жажду мщения. Но эта единственная живая реакция не объясняла, почему девушка все время ускользает от него.

Сержант Дейвис, свидетель разговора, переминался с ноги на ногу, тем самым напомнив Ратлиджу о своем присутствии. Этот человек жил в Аппер-Стритеме, вероятно, имел жену и друзей. Сам Ратлидж был замкнутым человеком и отлично понимал тягу других к приватности. Если так, то он сейчас зря тратил время.

— Как вы провели то утро? Прежде чем новость дошла до вас?

Леттис нахмурилась, пытаясь вспомнить, как если бы это было не дни, а годы назад.

— Я приняла ванну, оделась и спустилась к завтраку, как обычно. Потом я должна была написать несколько писем и вышла из библиотеки узнать, сможет ли мистер Ройстон отвезти их для меня в Уорик, и тут… — Она оборвала фразу и добавила резким голосом: — Я действительно не помню, что произошло после этого.

— Вы не покидали дом, не ходили в конюшню?

— Конечно нет. Чего ради я стала бы говорить вам, что делала одно, в то время как делала другое?

Ратлидж вскоре откланялся. Дейвис, казалось, с облегчением спускался по лестнице следом за дворецким, проявляя почти недостойную поспешность.

Ратлидж ощущал неудовлетворенность, как если бы его ловко перехитрили в той полутемной комнате. Обдумывая, что сказала Леттис Вуд, он не мог найти никакой особой причины не верить ее словам, но сомнение не отступало. Ей не могло быть больше двадцати двух лет, и все же она проявила необычное для своего возраста самообладание. И ему не удалось пробиться сквозь ее броню к тем эмоциям и словам, которые он хотел услышать, но которые она умудрилась сдержать.

Отстраненность девушки беспокоила Ратлиджа. Как будто она не связывала реальность насильственной смерти с вопросами, которые задавала ей полиция. Никакой страстной защиты жениха, никакого стремления заслонить его Мейверсом, вообще никаких предположений об убийце.

Интуиция, которая так хорошо служила Ратлиджу в прошлом, пыталась сказать, что девушка уже знала, кто убийца, и планировала собственную личную месть… «Не представляю себе, как могли сделать с ним такое», — сказала она. Не «кто», а «как».

Достигнув подножия лестницы, Ратлидж вспомнил кое-что еще. Сержант Дейвис и дворецкий упоминали врача. Не дали ли девушке успокоительное, которое погрузило ее в это сомнамбулическое состояние, отгораживающее от горя и реальности? В больнице он видел людей, говоривших о невыразимых ужасах, вызванных наркотиками, которые подавила только сильная доза успокоительного.

Сам Ратлидж признавался о присутствии Хэмиша только под влиянием таких наркотиков. Ничто еще не могло бы вытянуть это из него, и впоследствии он пытался убить врача за обман.

В таком случае было бы неплохо поговорить с семейным доктором, прежде чем решить, что делать с Леттис Вуд.