Отплыв 30 мая из Санлукара-де-Баррамеда, Колумб прошел южнее прежнего маршрута, открыл остров Тринидад и высадился непосредственно на побережье Южной Америки. Прибыв наконец на Испаньолу, он застал там восстание уже самих колонистов. Уладить дело удалось только путем раздачи земель и распределения между колонистами рабов-индейцев для их обработки. Так была установлена порочная система repartimiento[16]. Тем временем в Испанию с каждым возвращающимся судном шли и шли жалобы и обвинения в адрес Колумба, и наконец для их расследования в Индии был направлен специальный комиссар. Этот чрезмерно усердный и претенциозный рыцарь, дон Франсиско де Бобадилья, повелел Колумбу явиться к нему и ответить на обвинения, затем бросил его в тюрьму и наконец отправил Колумба и его брата обратно в Испанию в оковах. Там Колумб, конечно, был освобожден, однако на его место был назначен новый губернатор. Это был дон Николас де Овандо, рыцарь ордена Алькантара. Он отплыл в феврале 1502 года с флотилией из тридцати двух судов и отрядом в две тысячи пятьсот человек, среди которых в качестве добровольца присутствовал будущий победитель индейцев Лас Касас. Масштаб этой экспедиции дает понятие о значении, которое к тому моменту приобрела Испаньола в глазах испанской короны.

Колумб же совершил еще одно большое путешествие, отплыв в марте 1502 года с приказом не посещать колонию на Испаньоле. Переждав шторм и потеряв несколько судов, Колумб отправился далее исследовать Карибское море от Гондураса до Дарьена; два долгих года он пытался найти проход в Азию. Он умер в Вальядолиде в 1506 году, через два года после возвращения в Испанию.

В истории Колумба можно различить многие из тех проблем и испытаний, что принесла с собой в Новый Свет Испания. Интересы испанцев, состоявшие поровну из жажды наживы и осознания своей религиозной миссии, были несовместимы между собой. Люди, отправлявшиеся туда в качестве колонистов, по сути, являлись скорее искателями приключений, чем поселенцами. Их предводители, происходившие из незнатных дворян, были с детства привычны к межродовой вражде, и Новый Свет, далекий от вмешательства и контроля государства, дал полную волю их инстинктам войны и междоусобной вражды. Вместе с матросами, привычными к тяжкому труду во время длинных переходов через Атлантику, они были готовы к открытиям и завоеваниям, но мало к чему еще, и в этом на своей шкуре должны были еще долго убеждаться несчастные индейцы.

Со смертью Колумба факел открытий переходит к уроженцам Испании, к конкистадорам – в первую очередь Кортесу и Писарро. О детстве и юности последнего имеется мало достоверной информации. Полагают, что он был оставлен обоими своими родителями и был найденышем, обнаруженным на ступенях церкви Санта-Мария в Трухильо; существует даже рассказ о том, что он был вскормлен свиньей. Кажется, мало сомнений может вызвать тот факт, что в юности он пас свиней и не имел другого образования, кроме жизненных университетов. Одно из жизнеописаний предполагает, что он вместе со своим отцом участвовал в итальянских войнах и даже плавал с Колумбом. Однако наверняка мы знаем лишь то, что кровь отца позвала его в Новый Свет и в 1509 году, когда Франсиско было уже под сорок, он принял участие в экспедиции, возглавляемой Алонсо де Охеда. Писарро был оставлен во главе поселения в Ураба на материке и спасся оттуда после того, как намеренно допустил большие потери среди колонистов, с тем чтобы немногие оставшиеся смогли безопасно отплыть на двух имевшихся в их распоряжении небольших суденышках.

Он помогал Бальбоа в организации колонии на Дарьенском перешейке, участвовал в нескольких экспедициях Педрариаса после его назначения губернатором и в 1515 году пересек перешеек с целью торговли с жителями побережья Тихого океана. Он сопровождал Педрариаса, когда тот перенес резиденцию своего правительства в Панаму, однако к пятидесяти годам ему, несмотря на все усилия, нечем было похвастаться, кроме участка бедной земли возле столицы, некоторого количества рабов-индейцев и положения одного из старших капитанов губернатора. И это в то время, когда значительно более молодой Кортес шел на мексиканскую столицу. И все же, несмотря на возраст и отсутствие средств, Писарро в тот момент стоял на пороге трех великих путешествий, новых открытий и необычайных, почти невероятных приключений, которые должны были сделать его властителем Перу и всей империи инков.

В то время как о детстве и юности Писарро можно только строить предположения, в отношении Кортеса все по-другому. Вся его жизнь полностью описана секретарем, Франсиско Лопесом де Гомара, и другими. Как и многие другие великие люди, Кортес был болезненным ребенком, «таким хрупким, что много раз находился на грани смерти». Религиозные воззрения того времени неизбежно приписывают его выздоровление вмешательству свыше, в данном случае вмешательству святого Петра, случайно выбранного, если верить Гомаре, нянькой Кортеса. В возрасте четырнадцати лет он был отправлен учиться в университет Саламанки. Здесь описания расходятся: одни утверждают, что он изучал латынь, другие – юриспруденцию, третьи рассказывают, что он штудировал грамматику, но через два года из-за болезни, скуки и недостатка денег вернулся домой. Характер этого человека, который позднее проявится в его действиях, позволяет предположить, что он действительно изучал законы и управление, а также латынь, что он был усердным студентом, усвоившим за короткое время большой объем знаний. Можно также предположить, что его активная и амбициозная натура, связанная к тому же недостатком средств в студенческой среде, изобиловавшей сыновьями гораздо более богатых людей, чем его отец, заставила его вернуться домой под предлогом болезни.

Карибский бассейн

Гомара пишет, что Кортес был «беспокойным, высокомерным, задиристым и всегда готовым к ссоре». Мы видим здесь корректное описание амбициозного юнца, сознающего свои потенциальные возможности и раздраженного провинциальной жизнью маленького городка. В то же время он постоянно выслушивал приукрашенные истории о подвигах испанского оружия в итальянских войнах и необыкновенных возможностях Нового Света. Для горячего юноши, оставившего учение ради деятельной жизни, выбор мог лежать только между Италией и Новым Светом.

Овандо в тот момент снаряжал в Кадисе флотилию из тридцати двух судов и одновременно учился в Касересе в Эстремадуре. Это привело его к знакомству с семейством Кортес, и в результате он согласился, отправляясь к месту службы в качестве вновь назначенного губернатора Испаньолы, взять их сына с собой. Святой Петр, однако, судил иначе. Молодой Кортес в то время уже прилагал свою энергию в другом направлении. В момент бегства из дома замужней женщины под ним обрушилась стена, и, если бы не вмешательство матери, Кортес был бы убит ее разъяренным зятем. С тяжелыми травмами, да еще прикованный к постели четырехдневной малярией, Кортес потерял шанс отплыть в Индии с Овандо; вместо этого он отправился в Италию. Но в Италию он так и не попал. Гомара пишет, что он около года болтался где-то без дела. Поскольку он вернулся в Медельин с твердой решимостью отправиться в Индии, мы можем с большой долей уверенности предположить, что он провел этот год в опьяняющей атмосфере южных испанских портов.