Вечером в её дверь постучали.

– Войдите, – сказала Ксения.

На пороге нарисовалась Тамара и сказала:

– Пора спускаться в столовую. Вы готовы?

– Да, да, – заторопилась Ксения. Перегруженная впечатлениями, она совсем забыла об ужине.

Тамара терпеливо ждала, пока гостья прихорашивалась, поправляя причёску и нанося лёгкий макияж.

«Не особо старайтесь», – читалось во взгляде девушки, и Ксения догадалась, что скорее всего ужинать они будут наедине с тётушкой. Но тут она немного ошиблась. Когда девушка вошла в столовую, то увидела там не только Аду Константиновну, но и Рудольфа Лихолетова. Сначала она удивилась, что секретарь будет ужинать с ними, но потом решила, что это весьма демократично.

И только тут она заметила полную женщину в тёмно-коричневом платье с белым воротником и манжетами. Седые волосы женщины были заплетены в косу и уложены на голове в виде короны. Она сидела в кресле, сложив руки на груди, и с нескрываемым интересом разглядывала Ксению. Девушка смутилась под её оценивающим взглядом и бросила умоляющий взгляд на тётушку.

Ада Константиновна улыбнулась, подошла к Ксении и, взяв её за руку, подвела к сидящей в кресле женщине.

– Знакомьтесь, Агриппина Егоровна, – проговорила она, глядя поверх головы женщины, – это моя племянница, Ксения Моравская. А это Агриппина Егоровна Руднева, – обернулась она к Ксении, – сестра моего покойного мужа.

– Очень приятно, – пролепетала Ксения и только тут поняла, что женщина прикована к инвалидному креслу. «Бедная», – невольно подумала девушка.

Видимо, мысли Ксении были написаны у неё на лице, так как выражение лица Агриппины Егоровны смягчилось и губы её тронуло подобие улыбки.

– Рудольф Филиппович, – официальным тоном обратилась Ада Константиновна к своему секретарю, – помогите, пожалуйста, Агриппине Егоровне.

Лихолетов с явной неохотой выполнил её распоряжение и подкатил кресло к столу.

За ужином почти не разговаривали. Тётка только спросила Ксению, как она чувствует себя на новом месте, и девушка призналась, что пока ещё не сориентировалась, но, в общем, ей всё нравится. Краем глаза девушка заметила скептическое выражение на лице старухи, слишком сосредоточенно разрезающей мясо на своей тарелке. Ксения расшифровала это так: «Посмотрим, что ты запоёшь, птичка залётная, после нескольких дней проживания в этом доме». Потом она весь вечер ругала себя за мнительность, но ничего поделать с собой не могла. После ужина они с тёткой спустились в сад, прошлись по липовой аллее. «Всё, как в старинных романах о дворянских усадьбах», – невольно подумалось Ксении.

– Ты, наверное, ломаешь голову над тем, – услышала она голос тётки, – почему мы всё это время не общались с твоей матерью.

Ксения осторожно кивнула.

– Понимаешь, Ксюша, в детстве и в юности мы с твоей мамой были очень близки. А потом…

– Вы полюбили одного и того же мужчину? – вырвалось у Ксении.

Ада Константиновна искренне рассмеялась. А потом проговорила:

– Нет, всё было совсем не так. Твоя мама вышла замуж за твоего папу. И он не сошёлся характерами ни с нашими родителями, ни со мной. Твоя мама встала на сторону мужа, и мы перестали общаться.

Объяснение тётки показалось Ксении не слишком убедительным, и она осторожно заметила:

– Но ведь папа давно умер.

– Ксюша, девочка моя, я не знала об этом, – Ада Константиновна ласково приобняла племянницу, – твоя мама не сочла нужным сообщить мне.

– Если только так, – тихо ответила Ксения.

– Именно так, – кивнула Руднева и, передёрнув плечами, проговорила: – По-моему, нам пора вернуться в дом, в саду уже стало зябко.

Ксения согласилась с тёткой, так как и сама начала дрожать то ли от холода, то ли от волнения. Девушка боялась, что не сомкнёт этой ночью глаз, но уснула, едва коснувшись головой подушки.

Утром следующего дня она первым делом выглянула в окно. К её радости, день был солнечным и, судя по проплывающим в небе облакам, светлым и лёгким, как пёрышки небольшой птички, дождя сегодня не случится. Так что можно будет погулять по саду и заглянуть во все его уголки.

Ксения умылась и нерешительно потянулась к звонку. Неловко было лишний раз отрывать Томика от дел, но очень хотелось выпить чашечку кофе. Тамара появилась довольно быстро. По тому, как девушка запыхалась и разрумянилась, Ксения поняла, что горничная шла очень быстро, а то и бежала.

– Извини, – смутилась Ксения.

– Ничего страшного, – как ни в чём не бывало отозвалась девушка.

– Тамара, ты покажи мне, где кухня и как там можно сварить кофе, чтобы я больше тебя по утрам не дёргала, – перешла Ксения на «ты».

– Так вас мама и подпустит к кофеварке, – рассмеялась Тамара. – Но святая святых, то есть нашу кухню, я вам, так и быть, покажу. Пойдёмте.

Они спустились вниз и прошли по коридору почти до конца. Тамара уверенно толкнула дверь и махнула застывшей на пороге Ксении:

– Проходите!

– Томик, давай на «ты»? – попросила та.

– Так не положено, – несколько растерялась та.

– Почему?

– Потому что вы – племянница хозяйки, а я горничная, то есть прислуга.

– Моя бабушка говорит, что прислуга отменена с семнадцатого года! – отрезала Ксения.

– Эко ваша бабушка хватила. С какого хоть с семнадцатого-то?

– С тысяча девятьсот семнадцатого, – сердито отчеканила Ксения.

– Ага, а с одна тысяча девятьсот девяносто второго, с началом эры дикого капитализма, их опять ввели в обиход, – хмыкнула Томик.

– Но ты скоро поступишь в университет и не будешь горничной! – не сдавалась Ксения.

– Вот когда поступлю, тогда и перейдём на «ты».

– Но почему не сейчас?! – всплеснула руками Моравская.

– Потому что моя мама не одобряет панибратства с хозяевами, – серьёзно ответила Тамара и проговорила: – А вот и она сама.

Ксения обернулась и увидела статную женщину с высокими скулами и широко расставленными голубыми глазами. Из-под её косынки выбивались короткие кудряшки рыжеватого цвета.

– Знакомьтесь, – сказала Тамара, – мам, это Ксения, племянница Ады Константиновны, а это моя мама и хранительница кухни этого дома Ефросинья Павловна Ганина.

– Скажешь тоже, хранительница, – тихо рассмеялась Ганина, – кухарка я здешняя. А вы никак проголодались, – одарила она Ксению добрым лукавым взглядом.

– Нет, нет! Просто я хотела выпить чашечку кофе.

– Это можно. А завтрак у нас в столовой в девять часов. Кофе вам принесёт Тамара.

– Не надо мне ничего приносить! – запротестовала Ксения. – Можно мы здесь вместе с Тамарой его и выпьем?