— Господин Дюма! — кричала женщина. — Господин Дюма! Ловите вашу собаку!

Мы преградили путь Причарду.

— Ловите! Ловите его! — продолжала кричать женщина.

Как же! С таким же успехом мы могли схватить Борея, похищающего Орифию.

Причард молнией промелькнул между Мишелем и мной.

— Похоже, — заметил Мишель, — этот плут любит мясо с кровью.

— Баранину и говядину следует есть недожаренными, — наставительно произнес Ватрен, проводив глазами Причарда, который скрылся за поворотом дороги, идущей в гору.

— Ну вот, — обратился я к Ватрену, — вы еще не знаете, умеет ли он приносить, но уже знаете, что уносить он умеет.

Догнавшая нас женщина упорствовала в своем стремлении преследовать Причарда.

— Ох, милая моя, — возразил я ей, — думаю, вы только напрасно потеряете время: когда вы настигнете Причарда, если вы вообще его настигнете, отбивная, вероятно, будет уже далеко.

— Вы так думаете? — спросила женщина (опершись на свою метлу, она старалась отдышаться).

— Я в этом уверен.

— Ну, так можете гордиться тем, что кормите отъявленного вора.

— Сегодня утром, милая моя, вы его кормите, а вовсе не я.

— То есть… это я, это я… это господин Корреж… Да, но что же он скажет, господин Корреж?

— Он скажет то же самое, что Мишель: «Похоже, Причард любит мясо с кровью».

— Да, но он будет недоволен, и все это свалится на меня.

— Послушайте, я постараюсь заранее сказать ему, что поведу его с собой завтракать на виллу Медичи.

— Все равно, если он станет продолжать в том же духе, ваш пес, с ним приключится несчастье… я только это вам и скажу: с ним случится беда.

И она простерла свою метлу в том направлении, где скрылся Причард.

Как видите, это было настоящее предсказание ведьмы: даже метла была на месте.

Мы остались стоять на Пекском мосту; Мишель, Ватрен и я смотрели вслед исчезнувшему Причарду, служанка жестом проклятия простирала в том же направлении метлу.

Если бы какому-нибудь художнику когда-нибудь пришла в голову мысль почерпнуть сюжет для своей картины в том повествовании, какое я имею честь предложить вам, я думаю, он должен был бы выбрать как раз этот момент.

На первом плане оказались бы живописно сгруппированные четыре персонажа; вдали — убегающий Причард с отбивной в пасти (ведь надо будет показать Причарда, чтобы сцена стала понятной) и, наконец, в самой глубине, на горизонте, прекрасный город Сен-Жермен, построенный амфитеатром и прежде всего являющий глазам путешественника лучшее, что он может предложить: павильон, где разрешилась от бремени Анна Австрийская, и окно, через которое сияющий Людовик XIII показал народу своего сына — Людовика XIV.

К Ватрену первому вернулся дар речи.

— Ах, нигедяй! Ах, нигедяй! — повторял он.

— Дорогой Ватрен, — сказал я ему, — думаю на сегодня наша охота закончена.

— Почему это? — спросил Мишель.

— Да потому что мы собирались охотиться с Причардом, но, раз у нас больше нет Причарда…

— Значит, вы считаете, что Причард не вернется?

— Конечно, Мишель: сужу о нем по себе и точно знаю, что на его месте я не вернулся бы.

— Вы не знаете Причарда: это наглец.

— Итак, Мишель, ваше мнение?

— Спокойно отправляемся к господину Ватрену, съедим у него по куску хлеба с сыром, выпьем по стаканчику вина, и через десять минут вы почувствуете, как хвост Причарда хлещет вас по икрам.

— Согласны? — спросил меня Ватрен. — Моя жена вчера как раз зажарила кусок телятины, и у меня есть легкое вино из Луаре — это, видите ли, родина моей жены. Вино из Луаре вам понравится… Я помню, что вы любите телятину.

— Вы знали меня еще юным, милый мой Ватрен, так что я не смог бы утаить от вас ни одного из своих недостатков. Но как быть с Коррежем?

— Мы прихватим его по пути; где хватит для двоих, там и третьему найдется.

— Да, но в таком случае нас уже четверо!

— Ну, а куры на что? Вы думаете, у них задница зашита? Мы приготовим яичницу.

— Идет, Ватрен, я дарю себе день свободы; согласен на вино из Луаре, телятину и яичницу.

— Не говоря уж о хорошей чашке кофе. И молоко попробуете.

— Хорошо, Ватрен, идем.

— Пойдем!.. Ну, Причард, нигедяй!

— Что еще случилось?

— У меня из-за него трубка погасла! Еще один такой воспитанник, как он, и — слово Ватрена — я совсем одурел бы от них обоих.

Ватрен, достав кремень и трут, высек огонь, снова раскурил трубку, и мы тронулись в путь.

Не успели мы пройти и двадцати шагов, как Мишель тронул меня за локоть.

Я посмотрел на него: он сделал мне знак оглянуться.

Причард наполовину высунулся из-за угла стены, за которой он прятался.

Он смотрел, что мы делаем и, вероятно, пытался отгадать наши мысли.

— Не показывайте, что заметили его, — посоветовал Мишель, — и он последует за нами.

Я притворился, что не вижу Причарда, и он в самом деле последовал за нами.

На станции Везине к нашей компании присоединился Корреж.

Хотите, милые читатели, взглянуть на прекрасного гребца и познакомиться со славным малым? Возьмите на Сен-Жерменской железной дороге билет до Везине и на станции спросите Коррежа.

Славный малый, он — я вам могу в этом поручиться — предоставит себя в полное ваше распоряжение.

Прекрасный гребец, он поднимется с вами по Сене до Сен-Клу, а если вы его уговорите — до самого Парижа.

Мы пришли к Ватрену. Перед тем как войти, я обернулся и увидел Причарда, благоразумно державшегося на расстоянии в две сотни шагов.

Я знáком выразил Мишелю свое удовлетворение, и мы вошли в дом.

— Жена, — позвал Ватрен, — завтракать!

Госпожа Ватрен испуганно взглянула на нас.

— Ах, Боже мой! — произнесла она.

— Ну, что?.. — продолжал Ватрен. — Нас четверо? Так неси четыре бутылки вина, яичницу из двенадцати яиц, кусок телятины, чашку кофе каждому, и все будет чудесно.

Госпожа Ватрен вздохнула; дело было не в том, что этой превосходной женщине нас показалось слишком много, просто она боялась, что у нее не хватит еды.

— Ну-ну, вздыхать будем завтра! — сказал Ватрен. — Живо накрывай на стол! Мы торопимся.