С тех пор как уехал Перси, Дэвид не знал, чем заняться в этом чертовом захолустье. Первые дни он прямо-таки помирал со скуки, но теперь ему приоткрылись прелести деревенской жизни. Вот только как можно радоваться тяжелой утомительной работе, было по-прежнему выше его понимания.

Свежий воздух. Тихие ночи. Простая, вкусная и полезная пища. Мирный сад, чем-то похожий на саму миссис Престон. Дэвид никогда прежде не встречал женщины, которая могла молча сидеть рядом. Сегодня она сидела напротив него на скамеечке и спокойно вязала. Не сплетничала, не болтала, не жаловалась, просто занималась своим делом. И тут отчего-то ему захотелось с ней поговорить.

– Вы что, одна все делаете?

Ханна подняла на него задумчивый взгляд, в котором не было ни удивления, ни самодовольства.

– Я имею в виду, по дому?

– Братья помогают мне с ремонтом, и еще иногда приходит помогать невестка, а со всем остальным я справляюсь сама.

– Тяжело, наверное, везде одной поспевать.

Спицы замерли у нее в руках.

– Мой муж умер всего полгода назад, и теперь работа помогает мне забыться.

Дэвид долго подыскивал слова. Эта женщина до сих пор носила либо черное, либо серое, а жаль: она вовсе не выглядела старухой.

– Я понимаю, иногда вам приходится нелегко…

Глаза Ханны сверкнули.

– Что нелегко: работать или жить в Миддлборо? – Ханна рассмеялась, и Дэвид почувствовал, что ляпнул что-то не то. – Не судите строго Миддлборо, сэр; может, он и уступает Лондону по части развлечений, но зато за городом люди здоровее. Вы здесь всего неделю, и то у вас уже порозовели щеки.

– Да, в городе солнце не часто увидишь… – Дэвид покосился на небо.

Пожалуй, женщина права; Миддлборо с каждым днем нравился ему все больше. Скромно обставленный домик, свежий ветерок в саду, ничем не нарушаемая тишина, благодаря которой остается больше времени на размышления о жизни.

Уже давно Дэвид считал себя безответственным шалопаем. Брат Маркус много лет твердил ему об этом, но прежде Дэвид ни в чем не раскаивался. Возможно, теперь в его жизни наступил переломный момент: перекресток, к которому он приближался семимильными шагами, а то, что он нашел пристанище в доме священника, было знаком судьбы, призывавшей к раскаянию.

Миссис Престон ушла на кухню печь хлеб, и Дэвид, глядя ей вслед, позавидовал ее самообладанию, малая толика которого и ему бы не помешала. Уж она бы никогда не пришла в ярость, если бы на аукционе у нее из-под носа увели коня, никогда бы не стала мчаться во весь опор по пыльной дороге и ломать ноги. Все, что она делала, имело какой-то смысл, некую цель. Дэвид, увы, всегда жил настоящим моментом, и теперь собственное существование представлялось ему абсолютно бессмысленным, так что он даже порадовался тому, что у него так удачно сломалось колесо.

– Почему вы переезжаете? – спросил Дэвид, появляясь на пороге, и, ожидая ответа, оперся на костыль.

За те две недели, что он гостил у миссис Престон, между ними завязалась какая-то странная дружба. Он даже попросил называть его по имени. Впрочем, Ханне случалось наблюдать развитие куда более странных приятельских отношений. Стивену, пока он был жив, случалось помогать и городскому пьянице, и служанке, которую выгнали за то, что она забрюхатела. Конечно, Дэвид находился не в столь отчаянном положении, но в нем чувствовалась глубокая неуверенность, которую он скрывал за нагловатой дерзостью. И все же, несмотря ни на что, он был забавным, остроумным, словоохотливым и с каждым днем нравился ей все больше.

– А вы почему на ногах? Доктор Марч велел не нагружать ногу еще две недели.

Дэвид, прихрамывая, вошел в комнату и плюхнулся на потертый диван.

– Уилли сказал, что вы скоро переезжаете. Могу я узнать почему?

Ханна не спеша продолжала упаковывать книги. Все она с собой забрать не могла, поэтому отбирала самое нужное.

– Это дом приходского священника, и сюда через две недели въедет новый пастор.

– А вы куда денетесь? – удивился Дэвид.

– Буду жить с отцом. – Некоторое время Ханна раздумывала, что взять: любимый роман или медицинский справочник, и, в конце концов, с грустью отложила роман. Ей очень нравилось читать; к тому же этот роман подарил ей Стивен.

– Почему вы решили оставить эту книгу? – Дэвид взял томик, развернул и на титульном листе увидел подпись Стивена.

– Не могу же я взять с собой все. – Ханна забрала у него книгу. – Может, вам что-нибудь нужно? Разве Уилли еще не вернулся из города?

– Нет, и поэтому я ищу, кто бы составил мне компанию. Вот что я обнаружил в своей комнате. Может, вы скажете, как оно туда попало? – Он показал заплетенные в косички тряпочки, и Ханна улыбнулась.

– Я сшила это для Молли: когда у нее резались зубки, она жевала эти тряпочки, и боль проходила. Наверное, это она принесла: узнала, что у вас болит нога, и хотела утешить.

– Ах, вот что! – Дэвид повертел тряпичную игрушку в руках. – Что ж, очень мило с ее стороны.

– Да, Молли очень добрая девочка. – Ханна кивнула. – Вот только немного застенчивая…

Риз улыбнулся.

– Вероятно, этому она научилась от матери, я имею в виду доброту, а не робость. Я ведь даже не поблагодарил вас за то, что вы обо мне заботитесь, и не попросил прощения.

– Ничего, я все понимаю. Наверное, вы очень страдали от боли.

Дэвид передернул плечами.

– А чем вы будете заниматься в доме отца?

Ханна положила в коробку журнал с загнутыми страницами. Этому журналу было уже два года, но Молли как-то перевернула на него чернильницу и на всех страницах оставила отпечатки своих пальцев. Наверное, теперь у Ханны никогда не поднимется рука его выкинуть.

– Вы проявили удивительную выдержку. Доктор Марч говорит, что перелом не страшный, но в очень нехорошем месте. Вы же не хотите хромать всю оставшуюся жизнь…

– Мне, собственно, без разницы, – пробормотал Дэвид и, чуть прикрыв глаза, уставился на камин. – Хоть хромой, хоть с оторванной ногой – плевать.

Поняв, что он беседует сам с собой, Ханна снова принялась паковать книги.

Через какое-то время Дэвид снова окликнул ее:

– Почему вы оставили мой вопрос без ответа?

Она вскинула бровь.

– А вы привыкли получать ответ на любой свой вопрос?

– Не обязательно; по мне хотелось бы, чтобы вы ответили на этот.

Ханна вздохнула.

– Как это ни печально, я не знаю, чем буду там заниматься. Просто больше мне некуда податься. У Джейми у самого четверо детей, у Тома трое, а Люк и Уилли по-прежнему живут с отцом и его новой женой. Мне-то более-менее безразлично, а вот Молли… – Ханна умолкла.