Алекс почувствовал, как напряглась Оливия, и тут же вспомнил их ужин накануне вечером. Она, казалось, нервничала, говоря о Фелиции, словно ждала, что ее мать будет постоянно стараться завладеть всеобщим вниманием.

И конечно, «звезда» именно так и сделала, подумал Алекс. Эта женщина была воплощением элегантности. Мать и дочь потрясающе смотрелись вместе.

Однако он чувствовал в Фелиции некоторую эмоциональную хрупкость, которой не было в Оливии. Может быть, это и делало Фелицию такой хорошей актрисой, подумал он, когда она выступила вперед и профессионально улыбнулась в камеру.

— Фелиция, что вы почувствовали, став матерью невесты? — крикнул один из журналистов.

— Старость, — сказала она, надув губы.

Все захихикали.

— Вы не такая уж старая, Фелиция, — сказал тот же журналист.

Фелиция одарила его ослепительной улыбкой кинозвезды.

— Спасибо на добром слове. — Она подмигнула. — Заходите ко мне после приема.

— Обязательно, — ответил журналист, широко улыбаясь.

Фелиция встала между Оливией и Алексом и взяла обоих за руки.

— Давайте улыбнемся в камеры, дорогие.

Прошло несколько минут, а их все продолжали снимать. Взглянув на Оливию, Алекс увидел, что она уже очень устала от всего этого. Он чувствовал то же самое. А вот Фелиция, похоже, готова была вечно привлекать к себе внимание и получала от этого удовольствие. Репортеры обожали ее. Алекс отошел от женщин.

— Господа, давайте закончим на этом, — с нажимом произнес он. Им еще предстояло выдержать прием.

Фелиция метнула в него недовольный взгляд. Она повернулась к фотокорреспондентам и хлопнула в ладоши.

— Правильно, друзья. Хватит. Сегодня день моей дочери, и мне пора играть роль матери невесты.

Алекс нахмурился. Он не сомневался в том, что Фелиция любит свою дочь, но в его душу закралось сомнение по поводу того, не любит ли она себя все же чуточку больше. Неожиданно он по-новому взглянул на то, каково это — жить с суперзвездой.

То, что Оливия смогла выйти из тени своей матери и сделала собственную карьеру, говорило о силе ее характера. Выбрав себе невесту, он, пожалуй, не прогадал.

Принесенная им жертва была не напрасной.

Тут он взглянул на свою молодую жену и понял, что не такая уж это и жертва. Он получил и преимущества.

Очень милые преимущества.

Не последнее из которых — заниматься любовью с безупречной красавицей, воздвигшей между ними стену, которую он теперь собирался сокрушить.

Оливия была рада, когда они вернулись в здание оперного театра. По крайней мере, внутри не было назойливых репортеров. Сегодня здесь собралось, по меньшей мере, человек триста гостей, и то, что они с Алексом так торопились со свадьбой, заставило большинство из них смотреть на нее с подозрением.

Все присутствующие, без сомнения, задавались вопросом: беременна она или нет?

Она пыталась выбросить эту мысль из головы. То же самое было вчера вечером на ужине в семействе Валенти, устроенном в ее честь. В глазах членов семьи она читала тот же вопрос.

В глазах всех, кроме Чезаре Валенти.

Он знал, почему Алекс женится так поспешно.

Оливия не ожидала, что отец Алекса ей понравится, но он ей понравился. А его мачеха, Изабель, приняла ее как родную. Изабель даже пообещала опекать Фелицию всю неделю до возвращения той в Соединенные Штаты. Ее мать была в восторге от новых родственников.

Что касалось ее самой, Оливия и не подозревала до сегодняшнего дня, какой хорошей актрисой может быть. Танцуя с Алексом, она старалась не показать, как сильно им увлечена. Но он знал. Об этом говорил надменный блеск в его глазах.

— Ты очень красива в этом подвенечном платье, — пробормотал Алекс, заставив ее сердце учащенно биться.

— Спасибо.

— Ты придумала его специально для нашей свадьбы? — поинтересовался он.

Ее губы дрогнули.

— Вообще-то, я создала эту модель для дочери одного миллиардера, но ее свадьба была отменена в последнюю минуту, так что мне пришлось оставить платье у себя.

— Надеюсь, они тебе заплатили.

Оливия отвела взгляд.

— Мы все еще пытаемся договориться. Отец невесты был прижимист, что, без сомнения, помогло ему сколотить свое миллиардное состояние.

Алекс нахмурился.

— Скажи мне, если понадобится помощь.

Не сдержавшись, Оливия прыснула.

— И что ты собираешься сделать? Натравить на него собак?

Он широко улыбнулся.

— Я мог бы намять ему бока.

Она снова засмеялась, а его улыбка стала еще шире. Может быть, из-за того, что они кружились в

танце, Оливия вдруг почувствовала головокружение — головокружение от удовольствия смотреть на своего мужа. Блеск в его глазах сказал ей, что он чувствует то же самое.

Музыка закончилась, и Алекс выпустил ее из своих объятий. Вскоре они стояли, разговаривая с его двумя братьями. Оливия попыталась придать своему лицу спокойное выражение.

— Ну и какое чувство ты испытываешь, будучи женатым мужчиной, Алекс? — поддразнил брата Ник Валенти. На его губах появилась самоуверенная улыбка.

Алекс обнял Оливию и с улыбкой притянул к себе.

— Разве ты можешь осуждать меня за желание связать себя узами брака с такой красавицей?

Оливия покраснела и увидела, что оба, Ник и Мэтт, пристально рассматривают ее.

— Нет, — произнес Мэтт. — Не могу.

Оливия внимательно посмотрела на всех троих мужчин. Слово красавцы было слишком банальным для них. Мало сказать, что они выглядели великолепно. Это были мужчины, которые знали, чего хотят в жизни. Ничто не могло их остановить.

Подозревали ли Ник и Мэтт, на какую жертву пошел ради них старший брат? Алекс сказал ей, что они не знают о требовании отца, но ей казалось, что они о чем-то догадываются. Она видела это потому, с какой недоверчивостью они смотрели на нее. Ведь она была женщиной, которая ухитрилась женить на себе одного из них.

К ним подошли Чезаре и Изабель.

— Чезаре, я не могу поверить в то, что наш старший мальчик теперь женат.

Оливия знала, что Изабель была мачехой Алекса. Его родная мать умерла, когда он был совсем маленьким.

Чезаре взглянул на Алекса, потом отвел взгляд.

— Изабель, он взрослый мужчина, а не мальчик, — возразил он. Некоторая резкость в его голосе заставила Оливию вздрогнуть. Не пожалел ли Чезаре о том, что заставил своего сына заключить этот брак? Мгновение спустя взгляд старика смягчился.

— О, Чезаре, — слегка пожурила его Изабель. — Мне позволительно быть сегодня сентиментальной. Я мать жениха. — Она обняла Оливию. — А теперь у меня есть еще и красавица дочь, — сказала она с таким чувством, что Оливия едва не заплакала.