Раньше я думала, что мама не рассказала мне про умершего близнеца, но потом выяснила: существует явление слияния близнецов. То есть один младенец как бы поглощает другого, а мать об этом не подозревает.

Правда, все это совершенно не важно, потому что, если бы даже у меня был близнец, мы бы с ним оставались средними детьми в семье со всеми вытекающими из этого психологическими последствиями. Хотя, возможно, мой самый близкий средний родственник вовремя отговорил бы меня от немецкого.

– Ну, – я наконец отвлеклась от своих горестных размышлений, – и что мне теперь делать? В школе мне ничего подобного не говорили, я рисовала что хотела.

– Школа, – Джек презрительно скривился. – Ну да, конечно.

Администрация нашей школы ненавидела Джека. Если бы его родители регулярно не делали добровольных взносов, беднягу давно бы исключили.

– Что ж, надо придумать, как бороться со Сьюзен Бун, – решительно произнес Джек. – Прежде чем она превратит тебя в робота. Надо рисовать то, что чувствуешь, Сэм. Иначе в чем смысл искусства?

– А я думала, – лениво протянула Люси, перелистывая страницу, – что надо рисовать то, что видишь.

– Надо писать то, что знаешь. – Ребекка подняла взгляд от ноутбука. – И рисовать то, что видишь. По–моему, это общеизвестный факт.

Джек торжествующе посмотрел на меня:

– Вот видишь? Видишь, какого размаха достигло всеобщее зомбирование? Ему подвержены даже одиннадцатилетние малявки.

Ребекка злобно покосилась на Джека: она всегда разделяла родительскую неприязнь к парню своей старшей сестры.

– Эй. Я тебе не малявка.

Джек не удостоил ее ответом.

– Что стало бы с искусством, если бы Пикассо рисовал только то, что видел? А Поллок? А Миро? – Он покачал головой. – Будь верна себе, Сэм. Если сердце подсказывает тебе, что надо нарисовать ананас, рисуй. Не позволяй системе подавить тебя. Не позволяй никому диктовать тебе, что и как рисовать.

Не знаю, как это получается, но Джек всегда говорит именно то, что я хотела бы услышать. Всегда.

– Ну что, ты больше туда не пойдешь? – поинтересовалась Катрина. Она позвонила мне вечером насчет проекта по биологии. Мы с ней решили проанализировать параноидальные состояния людей, недовольных своей внешностью – таких, как Майкл Джексон, например. Или, скажем, был человек, который так ненавидел свой нос, что разрезал его, вынул хрящ и вставил себе куриную косточку. Все это отвратительно, но позволяет сделать вывод: всегда найдется кто–то, кому хуже, чем тебе.

– Не знаю, – задумчиво отозвалась я. – Вообще–то не хотелось бы. Там вся группа какая–то странная.

– Ну да. Погоди, ты говорила про какого–то симпатичного парня.

Я тут же вспомнила Дэвида, его футболку «Save Ferris», его большие руки и ноги и то, что он похвалил мои ботинки.

И то, что он был свидетелем моего публичного унижения. Сьюзен Бун просто–таки размазала меня при всех.

– Он ничего. Но, конечно, не Джек.

– Ну а кто как Джек? – вздохнула Катрина. – Разве что Хит Леджер…

Горькая правда.

– А мама разрешит тебе бросить занятия? – осторожно спросила Катрина. – То есть, это же вроде как наказание за плохие отметки по немецкому. Может, она знала, что тебе не понравится.

– Не думаю. Она считает, что я должна чему–то научиться. А помнишь, что было с Дебби Кинли? Родители отправили ее заниматься тяжелой атлетикой. Так что будем считать, что мне еще повезло.

– Значит, никуда не деться, – подытожила Катрина. – Что будешь делать?

– Что–нибудь придумаю, – заверила я.

И так оно и вышло.

Вот причины, по которым Джеку надо быть со мной, а не с Люси:

10. Я люблю искусство, в то время как Люси про него ничего не знает. Она считает, что искусство – это то, чем занимаются в летних лагерях на уроках труда.

9. У меня артистическая натура, поэтому я всегда прекрасно понимаю, что имеет в виду Джек. Люси же каждый раз спрашивает его, что не так.

8. Я бы никогда не предложила Джеку пойти на тупую популярную молодежную комедию. Я понимаю, что Джеку намного интереснее арт–хаус или зарубежные фильмы с субтитрами. Я, естественно, не имею в виду Джеки Чана.

7. Люси заставляет Джека читать тупейшие книги, вроде «Мужчины с Марса, женщины с Венеры» Грея, что явно не для парня с такими мозгами. Я бы предложила ему что–нибудь наподобие «Девы и Цыгана» классика английской и мировой литературы Дэвида Герберта Лоуренса. Правда, сама я это еще не читала, но, думаю, нам с Джеком понравилось бы. Например, мы могли бы валяться в парке и читать друг другу вслух, как в кино про бродячих артистов. Сейчас я перечитываю «Бойцовский клуб», но как только закончу, возьмусь за Лоуренса.

6. На день рождения я бы никогда не подарила Джеку трусы с мультяшным песиком Снупи, как это сделала Люси в прошлом году. Я бы выбрала что–нибудь духовное и романтичное, например, кисти из соболя, или «Ромео и Джульетту» в кожаном переплете, или пару напульсников Гвен Стефани.

5. Я бы не стала орать на него, как Люси, если бы он опоздал на свидание, потому что понимаю: творческие натуры существуют вне временных рамок.

4. Я бы никогда не предложила Джеку пройтись со мной по магазинам. Мы бы ходили в музеи – не в музей космонавтики или палеонтологии, – а в художественные галереи. Возможно, брали бы с собой мольберты и делали наброски любимых картин, а посетители просили бы нас эти наброски продать. А мы бы отвечали, что предпочтем оставить их себе в знак вечной любви.

3. Если бы мы с Джеком поженились, я не стала бы настаивать на помпезной свадьбе. Мы могли бы обвенчаться в парке у Вальденского пруда, как поступают многие художники.

И на медовый месяц поехали бы не на Ямайку, а в Париж и жили бы в мансарде под одной из крыш этого города–праздника.

2. Если бы Джек приходил ко мне, я не стала бы листать журнал, пока он ест пончики. Напротив, я вела бы с ним интеллектуальную беседу о литературе и живописи.

И, наконец, главная причина:

1. Я бы окружила его любовью и заботой, потому что знаю, как трудно быть непризнанным гением.

К счастью, в четверг шел дождь, и это значило, что Терезе вряд ли удастся припарковаться возле студии Сьюзен Бун. Она остановилась прямо посередине Коннектикут–авеню и под оглушающие сигнальные вопли стоявших сзади машин объявила:

– Если в пять тридцать я не обнаружу тебя в студии, не видать тебе белого света, Сэм.

– Прекрасно, – согласилась я, отстегивая ремень безопасности.

– Я не шучу, мисс Саманта, – предупредила Тереза. – В пять тридцать у входа. Или я все же припаркуюсь в недозволенном месте, и тебе придется платить штраф.