в сдерживающей роли, которую играли Лондон по отношению к Вашингтону во время корейской войны. Коммунистический Китай также в течение некоторого времени был младшим партнером в гигантском китайско-советском блоке. Он зависел от советской помощи, но отнюдь не подчинялся Советскому Союзу. Мао Цзэдун был довольно сдержан в своем почтительном отношении к Сталину. Однако в отличие от Великобритании, мощь которой шла на убыль и особое положение которой постепенно сводилось на нет, Китай был на подъеме, что в конечном итоге привело к решительному разрыву с Кремлем. Таким образом, неоспоримое руководство внутри империи, ставшей теперь чисто советской, обошлось Москве дорогой геополитической ценой.

Америка обязана гибкостью своей имперской системы внешнему и внутреннему влиянию. Во внешнеполитической сфере защитная реакция стала тем фактором, который придал определенное направление первоначальным американским связям в вопросах безопасности с Западной Европой и Дальним Востоком, а также последовавшим вскоре широким планам экономического восстановления опустошенных войной протекторатов. Внутренним фактором оказался пестрый этнический состав самого американского общества.

В противоположность Советскому Союзу, где многочисленные народности подчинены господствующей нации, что в конце концов может вызвать опасный внутренний взрыв, присущая Америке этническая пестрота привела к культурному «взрыву» обратного характера, оказывающему влияние на страны, из которых произошли многие американцы. Это влияние выходит за пределы очевидных связей с Англией. Глубоко укоренившаяся популярность Америки во многих странах, таких, как Италия, Ирландия и Польша, непосредственно объясняется тем влиянием, которое оказывают на жителей этих стран миллионы их родственников, ставших американцами. Это усиливает позитивное и притягательное воздействие американского образа жизни и порождает политические симпатии, которые еще более укрепляют официальные связи.

Это также позволяет Соединенным Штатам более целенаправленно развивать подобное преимущество, используя на дипломатических и деловых постах американцев, имеющих родственников за границей. По мере роста числа американцев азиатского происхождения аналогичный процесс начинает развиваться в отношениях с Кореей, Японией, Китаем, Индией и Юго-Восточной Азией.

Наконец, политические связи американской имперской системы укрепляются динамичным и исключительно творческим характером социально-экономических изменений, происходящих в Америке. Они являются образцом политического и экономического развития и способствуют добровольному притоку в Америку сотен тысяч иностранных студентов. Все это создает сеть взаимоотношений, по крайней мере не менее важных, чем первоначальное распространение за границей американской военной мощи.

В результате этих факторов – но особенно трансокеанского характера американской мощи – зависимые от США страны искренне считают себя их подлинными союзниками и по сути являются таковыми. В данном случае не следует игнорировать наличие политических разногласий и экономических конфликтов с Соединенными Штатами, но эти разногласия происходят в рамках преобладания общих интересов, когда географическая удаленность создает политическую притягательность. (Сосед моего соседа – мой друг, но не мой сосед!)

Целостный территориальный характер советской империи, наоборот, означает, что соседние страны рассматривают Москву как в своей основе враждебную и господствующую силу. Поэтому даже ее официальные союзники нередко выражают недовольство и во многих отношениях являются потенциально ненадежными. Коммунистический Китай и Югославия, находящиеся в географической близости от Советского Союза, порвали с Кремлем. Раскол с Югославией создал опасный прецедент для Восточной Европы, а разрыв с Китаем нанес Советскому Союзу, стремящемуся к господству на континенте, особенно большой ущерб. Не удивительно, что к числу самых искренних друзей Москвы принадлежат такие географически удаленные от нее страны, как Куба и Вьетнам.

Имперский конфликт между Вашингтоном и Москвой ясно демонстрирует глубокие различия в их подходе к решению широкого круга международных проблем. Он также позволяет понять, что предвещал бы миру исторический успех той или другой стороны.

Глобальное соперничество

Столкновение между Америкой и Россией является в настоящее время глобальным по своим размерам. Однако вначале оно не было таковым. «Холодная война» началась как соперничество между морской и континентальной державами за обладание тем, что осталось от Европы. Советская сторона явно ожидала, что в послевоенный период Соединенные Штаты выведут свои войска из Европы. Это в немалой степени проистекало из твердого обещания, которое дал Сталину президент Рузвельт. Поскольку все основные европейские державы были разгромлены или истощены войной, присутствие Красной Армии в сердце Европы имело бы решающие геополитические последствия. Если бы Америка ушла из Европы, западноевропейским странам пришлось бы подчиниться требованиям Москвы.

Тем не менее, Америка быстро пришла к выводу, что она не может оставить Западную Европу. Соединенные Штаты были связаны с этими странами Атлантическим океаном, являясь в культурном и политическом отношениях частью единого сообщества. По мере того как Америка все больше занималась европейскими делами, и она, и Россия пришли к парадоксальному выводу, что ни та, ни другая страна не достигнут своих целей, если они не будут стремиться быть до некоторой степени похожими друг на друга. Америке было необходимо стать территориальной державой. Она добилась этого, создав трансконтинентальный союз, разместив крупные американские наземные силы в Европе и поддержав их своей военно-морской и военно-воздушной мощью, а также ядерной гарантией. Ядерная угроза компенсировала в первые годы сравнительную слабость находившихся в Европе американских вооруженных сил обычного типа.

В противовес этому Советский Союз, скованный в своих силах в Европе и на первых порах запуганный ядерной монополией США, должен был не только заполучить ядерное оружие, но и увеличить свою военно-морскую мощь, что позволило бы ему вырваться из созданных Соединенными Штатами в Европе тисков сдерживания. К концу 50-х гг. Советский Союз сумел решить обе задачи. Наращивая свою мощь, он начал игнорировать политику сдерживания и распространять свое политическое, идеологическое и военное присутствие на регионы, находящиеся далеко от Европы. Он обеспечил себе длительное присутствие на Кубе и в Индокитае, создал временные плацдармы в Индонезии, Африке и на Ближнем Востоке. В 70-е гг. он повел геополитическое наступление на «третий мир», распространяя влияние на Южный Вьетнам, Камбоджу (Кампучию), Лаос, Эфиопию, Южный Йемен, Анголу, Мозамбик, Афганистан и Никарагуа и увеличивая свое присутствие в ряде других стран. В 80-е гг. советское военное присутствие начало распространяться по всему миру, хотя Советский Союз по-прежнему остается преимущественно континентальной державой. В настоящее время просоветские режимы разбросаны по всему земному шару.

Глобальное противоборство между Америкой и Россией – явление новое. Никогда ранее две державы не соперничали на столь широком фронте. Более того, никогда ранее ослабление могущества одной из главных соперничающих держав не давало другой значительного глобального преимущества. Даже вторая мировая война, приведшая к возникновению американо-советской дуополии, не могла бы иметь такого одностороннего исхода. Германо-японская победа привела бы к разделу мировой добычи, хотя Западное полушарие, по крайней мере в течение некоторого времени, оставалось бы в значительной степени вне пределов прямой германо-японской гегемонии.

Предыдущие крупные исторические соперничества были еще более регионально ограничены. Первая мировая война была прежде всего европейской войной,