Преступники обладают собственным видом ловкости рук. Убийцы стараются фальсифицировать места преступлений, изменять их, чтобы скрыть себя и свои подлинные намерения. Дар Мефистофеля вводить в заблуждение базируется на действительности, а не на магии. Он заставляет людей смотреть в одну сторону, тогда как они должны бы были обратить внимание на прямо противоположную. Если бы в момент убийства мисс Прескотт он не находился на сцене, то был бы самым вероятным виновником.

С колотящимся сердцем я села, наконец осознав причину своего пристального внимания к молодому артисту. Я хотела научиться его особенным умениям: было бы очень полезно задействовать эту часть моего мозга, ставя себя на место психов и убийц. На краю сознания крутилась какая-то смутная, далекая идея, которую почти невозможно осуществить. Если я смогу ввести в заблуждение Томаса Кресуэлла, заставить его поверить в невозможное – что мои чувства изменились, – тогда я точно пойму, что стала специалистом в этом искусстве…

Отбросив этот план, я удобно расположилась на подушках и перевернула трефового туза, пытаясь понять его значение. Он был разрезан по центру и запачкан засохшей кровью, но на обратной стороне оказался очень интересный рисунок. Чернильно-черный ворон с раскрытыми крыльями на фоне серебряной луны. По краям карты жирными черными штрихами замысловато извивались лозы и тернии. Сверху и снизу по центру была изображена внахлест странная двойная восьмерка, положенная на бок.

Я старалась не прикасаться к месту, где карту прорезал нож, все еще не веря, что мисс Прескотт была убита прямо передо мной, а я ничего не заметила. Если бы только дядя не…

В дверь, смежную с каютой моей компаньонки, тихо постучали, оторвав меня от размышлений. Я вскочила, положила карту на тумбочку и закуталась в вышитый светло-лиловый халат. Я тут же покрылась мурашками, но не от страха. К моей коже, не прикрытой ночной рубашкой, прикоснулся холодный и гладкий, как жидкость, муаровый шелк.

– Войдите.

– Это всего лишь я, дорогая. – Миссис Харви открыла дверь, удерживая на широком бедре маленький поднос с чаем. – Подумала, что вам не помешает что-нибудь горячее. Я также захватила свой тоник для путешествующих на случай, если вам захочется чего-то более согревающего.

Я улыбнулась, припоминая хитрые названия, которые она давала своим напиткам, когда мы ехали в Румынию в прошлом месяце. Ее гравированная фляжка покачивалась на подносе. До меня долетел резкий запах алкоголя, и я решила, что это действительно быстро меня согреет. И, возможно, попутно прожжет дыру в моем желудке.

– Спасибо, чая пока достаточно.

Я хотела было сесть с ней за маленький столик, но миссис Харви остановила меня, строго покачав головой. Налив чаю, опять уложила меня в постель и сунула в руки чашку, от которой исходил пар. Воздух тут же наполнили ароматы бергамота и розы, и я сразу расслабилась.

– Спасибо.

– Ну-ну, дитя. – Она плюхнулась рядом со мной и сделала большой глоток своего тоника. – Не благодарите. Просто мне самой нужна была компания, чтобы тоник для путешествующих легче пился.

Ее взгляд скользнул по карте на тумбочке.

– Богатство.

– Прошу прощения? – спросила я. Не набралась ли она уже своего тоника?

– Мой муж в молодости баловался гаданием – читал судьбу по игральным картам. Так мы и познакомились. – На ее лице появилось ностальгическое выражение. – Выходило у него отвратительно, да покоится его душа с миром. Хотя в других областях он был довольно талантлив.

– Как вам путешествие? – поинтересовалась я, быстро меняя тему. Мне не хотелось знать, какие таланты она припоминает с таким мечтательным видом. – Сегодня был насыщенный день.

– Не знаю, как у вас с Томасом получается делать то, что вы делаете, и не терять головы, – сказала она, возвращаясь в настоящее, – но я горжусь вами обоими. Знаете, вы прекрасная пара. Как в обучении, так и в остальном. Томас уже выразил свои намерения?

Я ткнулась лицом в чашку, надеясь, что пар можно выставить виновником моего румянца.

– Да… ну… то есть, я думаю, он хочет поговорить с моим отцом.

– Он не очень-то соблюдает приличия. Помоги ему Бог, ему еще следует хорошенько поучиться манерам, но сердце у него доброе. – Миссис Харви сделала еще глоток и посмотрела на меня поверх очков. – Вы сделаете его очень счастливым, Одри Роуз. Но, что важнее, я считаю, что он тоже сделает вас очень счастливой.

Она вытерла уголок глаза.

– Это неприлично… но… вот.

Ничего больше не говоря, она протянула сложенную записку. Ни имени, ни конверта. Я быстро подняла голову.

– Что это?

Миссис Харви, которая взяла свою фляжку и шла к двери, пожала плечами.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, дорогая. Я просто старая женщина, пришла пожелать доброй ночи. Я сплю как убитая, так что вам придется кричать, если я понадоблюсь. Я совершенно уверена, что не услышу, если ваша дверь откроется и закроется.

Подмигнув, она закрыла дверь между нашими каютами, оставив меня с разинутым ртом. Ясно, что ухаживания Томаса на протяжении последнего месяца не были для нее таким уж секретом. Не задумываясь над тем, каким образом он уговорил ее принять участие в этом новом плане, я развернула бумажку. Короткое послание аккуратным почерком. Интересно, от кого?

«Пожалуйста, умоляю встретиться на носу корабля у правого борта в полночь. Приходите одна».

От предложения, содержащегося в одной короткой строчке, мой пульс участился. Не впервые Томас назначает свидание в такой неприличный час. Без дуэньи. Однако на этот раз мы не в почти безлюдной закрытой школе в Румынии, вдали от любопытных глаз. Если нас застанут наедине здесь, среди высшего общества, меня сочтут распутницей и тогда моя репутация будет погублена. С другой стороны, возможно, у Томаса возникла новая версия или обнаружилась еще одна улика, которая поможет раскрыть убийство мисс Прескотт. Мое извращенное любопытство забурлило.

Прикусив губу, я еще мгновение смотрела на записку, удивленная тем, что Томас кому-то поручил передать такое личное послание. Я могла сделать вид, что не получила его. Поступить благовоспитанно и прилично, как должна. Но это был в высшей степени скучный путь. Я подумала о губах Томаса, представила, как его руки запутываются в моих темных волосах, а наше дыхание переходит в короткие вздохи, когда его руки медленно путешествуют по моему телу, исследуя и дразня.

Прилично это или нет, но я жаждала его прикосновений.

Я бросила взгляд на маленькие часы, тикавшие на тумбочке. Почти полночь. Я посмотрела на свой халат и отороченную кружевами ночную рубашку. Оборки на рукавах закрывали пальцы. Мне не хватит времени переодеться и незамеченной добежать до правого борта. Однако если я в таком виде попадусь на глаза какому-нибудь пассажиру, вышедшему на ночную прогулку, его может удар хватить. Возможно, в том и заключается извращенный план Томаса.