УТИ и два обычных, одноместных. Но за время переподготовки из Горького и Москвы пригнали новенькие, ещё пахнущие заводской краской самолёты для вооружения всего полка, в котором Герой Советского Союза капитан Середа теперь командовал первой эскадрильей.

Интенсивный курс теоретической подготовки, знакомство с устройством узлов машины и… начало затяжных осенних дождей, из-за которых стало невозможно летать. Не только потому, что слишком низкая облачность и плохая видимость. По собственному опыту капитан знал, насколько во время распутицы размокает почва аэродромов. Колёса просто зарываются в грязь, и самолёт рискует скапотировать не только при посадке, но, порой, даже на взлёте.

Тем не менее, летали! Хоть в редкие дни, когда хляби небесные брали короткий выходной, и устанавливалась более или менее ясная погода, но летали.

Буквально с началом первых осенних дождей личный состав учебного авиаполка задействовали в «субботнике», требующем значительных физических усилий. Буквально с самого утра на аэродром стали приходить со станции грузовики со стальными листами замысловатой формы. Их-то и требовалось сначала разгрузить, потом отнести на взлётно-посадочную полосу, а на ней уже собрать из этих листов… железную ВПП. Специально высеченные при изготовлении «крючки», надёжно сцепляют листы друг с другом, и конструкция получается едва ли не монолитной. А отводу лишней воды в землю способствовали многочисленные круглые отверстия-просечки в поверхности листов, из-за чего те оказались не настолько уж и тяжёлые.

Удивило, что весь комплект до этого явно где-то использовался: местами на металле имелись царапины, вмятины и забоины, а также следы ржавчины. А значит, конструкция разборная, и её можно перевозить в случае перебазирования аэродрома: были бы в наличии грузовики. Да и, меняя количество плит, можно легко изменять параметры взлётно-посадочной полосы — длину и ширину. Но никто из пилотов даже не слышал, чтобы подобные конструкции где-то применялись до этого.

«Взлётка» через неделю работы получилась на загляденье! Восемьсот метров прочной двадцатиметровой стальной ленты: хоть тяжёлые бомбардировщики принимай. Не бетонка, как в подмосковном Внуково, где говорят, недавно построили огромный аэропорт, способный принимать любые самолёты, но тоже хорошо. Хоть самолётные шины на мокром железе и хуже тормозят, чем на бетоне, но зато удалось избавиться от извечного врага авиаторов — непросохшего лётного поля.

Как удалось узнать у инспектора, прибывшего вместе с грузом и контролирующим процесс сборки, конкретно этот комплект в качестве «опытного образца» получен от «союзников», но теперь производство подобных плит уже налажено в Магнитогорске. И в ближайшие месяцы авиаполки (в первую очередь, конечно, бомбардировочные, штурмовые и гвардейские истребительные) начнут обзаводиться собственными подобными комплектами.

Летали много. Когда была лётная погода, каждый самолёт, будь то «спарка» или «одиночка», стоял ровно столько времени, сколько требовалось на его межполётное обслуживание. Даже забарахлившие или выработавшие ресурс двигатели мгновенно, в течение ночи, меняли на новые, и после облёта машина включалась в учебный процесс.

Учебный процесс… Включал он в себя не только изучение матчасти. Как заявил командир ЗИАП, «из-за того, что ваше обучение пришлось на время с плохими метеоусловиями, было принято решение увеличить количество часов на изучение тактики воздушного боя, применительно к самолётам, на которых вы будете сражаться». И увеличили. Уж на что Середа считал, что уже очень неплохо воюет, но и для него после лекций немолодых инструкторов открылось немало нового. Боевые построения, приёмы атаки на различные типы самолётов, летящих на разных высотах и скоростях, разными строями, приёмы воздушного боя с вражескими истребителями. Технические особенности самолётов противника, включая те, что у немцев только-только испытываются или даже разрабатываются. Это же надо, как хорошо работает наша разведка! А уж сколько труда затратили аналитики, выясняя, какие сильные и слабы стороны получат боевые машины, существующие пока лишь «на кончике рейсфедера».

Эти инструкторы по тактике, немолодые (в представлении курсантов) люди явно летали сами. Причём, имели боевой опыт. Но где, когда, с кем воевали, спрашивать их было запрещено. Даже фамилии их, скорее всего, были выдуманные. Однако командир ЗИАП майор Бочаров относился к ним с огромным почтением, несмотря на то, что товарищи Кузнецов и Сидоров носили совершенно не вяжущиеся с их возрастом, внешностью, опытом и властностью петлицы старших лейтенантов. Тем более, прекрасно разбирались в тактике применения не только пары, звена и эскадрильи, но и всего авиаполка. А поскольку инструкторов плотно опекали «особисты», никаких расспросов на эту тему не могло быть в принципе.

Дожди сменились морозами и снегопадами. И Середа уже ожидал, что после каждого из них личному составу полка предстоит увлекательнейшее занятие из класса «бери больше, кидай дальше». В смысле — расчистка взлётно-посадочной полосы от сугробов. А вместо этого рано утром со стороны лётного поля послышался громогласный шум, издаваемый огромным грузовиком с установленной на нём необычной установкой. Он просто медленно катился вдоль ВПП, а струя раскалённых газов, вырывающаяся их плоского сопла, сдувала и плавила выпавший за ночь снег. Да так, что плиты покрытия после прохода машины становились сухими.

— Всё ради того, чтобы вы больше летали, — объявил майор Бочаров.

Именно в тот день капитан Середа увеличил боевой счёт. Во время вылета в паре на отработку ориентирования в зимних условиях он получил по радио указание о том, что от Вышнего Волочка в направлении Ярославля движется высотная цель. Предположительно двухмоторный высотный самолёт-разведчик.

— Приказываю перехватить и сбить. Больше некому, ребята: после снегопада все ещё лётные поля чистят, — послышался в наушниках шлемофона голос командира ЗИАП-14.

С пяти вёрст пришлось карабкаться на десять. Придерживаясь корректировок с земли, вышли на цель очень точно. За год массового применения радиоуловителей самолётов или, как их ещё называют, радиолокаторов, кадры, обслуживающие эти сложнейшие приборы, научились прекрасно определять множество параметров полёта по экрану с вращающейся развёрткой.

На этой высоте «лавочкин» уже стал вялым, но всё ещё был способен подниматься. Однако выше забираться не стали, поскольку возможный противник шёл на полкилометра ниже.

Сближение — и уже визуально заметны чёрные кресты на плоскостях и сдвоенном киле Ю-86.

— Покажите, чему мы вас научили, — приказал Бочаров.

Первым делом — вспомнить слабые места в защите «восемьдесят шестого». Таких немного: спереди сверху и спереди снизу. Но высоту терять нельзя, чтобы не позволить фрицу уйти на такую высоту, где взять его без специальных эрэсов, реагирующих на металл обшивки, будет очень сложно.

— Бьём с пикирования, — распорядился капитан по радио ведомому, лейтенанту Шевалдину. — Если я промахнусь, или не добью, доделаешь работу.

А дальше привычная работа: выбрать упреждение по красной точке коллиматорного прицела, нажать на гашетку с дистанции около двухсот метров (многовато, но иначе сложно будет увернуться от столкновения: скорости сближения на встречно-пересекающихся курсах просто огромные), а потом ручку на себя и влево, чтобы не попасть под огонь пулемёта, прикрывающего заднюю полусферу.

Немецкий разведчик сам наполз на плотную строчку трассеров сразу четырёх стволов: передняя часть застеклённой кабины, мотогондола правого двигателя, крыло… Неожиданно обломившееся от разрывов 23-мм снарядов. Шевалдину даже «доделывать» не пришлось. Просто зверь, а не машина, этот Ла-5ФН!

К медали «За боевые заслуги» Середу представили. А инструктор по тактике воздушных боёв дал по шапке за выбор позиции для атаки, приведшую к чрезмерно высокой скорости сближения и риску попасть под обстрел пулемёта, прикрывающей заднюю часть верхней полусферы. Но когда полк уже готовился вылетать к месту постоянной дислокации в Новгород, инструкторы вдвоём вызвали его в учебный класс, где сделали предложение, от которого он так и не смог отказаться.

8

Сумрачное низкое небо, сыплющийся с него мелкий дождик, почти полностью голые деревья: не зря по-украински ноябрь — листопад. И чёрный дым, поднимающийся на правом берегу Днепра. Южнее догорает так окончательно и недостроенный деревянный Наводни́цкий мост, к тому же, неоднократно повреждавшийся немецкой артиллерией. Последние защитники города торопливо перебегают по мосту имени Евгении Бош. Немного, всего около роты. Те, кто прикрывали отход остальных от Лавры и завода «Арсенал». Немцы их не обстреливают из пушек, надеясь захватить в неповреждённом виде хотя бы этот мост, поскольку все остальные уже либо разрушены артобстрелами, либо взорваны отступающими красноармейцами.

Пули, конечно, там свищут, время от времени настигая уходящих бойцов. Немцам просто удобно стрелять сверху по людям, которые