Она стала выглядеть менее радостно.

— Да, конечно. Прежние родители плохо относились к Еве, и, если бы не Мастер, с Евой бы произошло что-то ужасное.

Слишком уж туманно она объясняет. Но я не стал ее упрекать в этом, понимая, что эти слова в ее уста вложил сам Тадеуш, а она на самом деле, скорее всего, мало что понимала и помнила.

— Что тебе больше всего нравится здесь? — Я сложил руки, смотря на нее.

Ева покраснела, прижимая руки к горящему лицу.

— Что Мастеру очень дорога Ева, и что он делает ее жизнь лучше. Дарит много вещей, заботится и делает все, чтобы Ева чувствовала себя лучше, чем раньше.

Все да не все.

Но я не стал вспоминать ее поведение и неуверенность в себе. В конце концов, если бы она была влюблена в Тадеуша, то ее влюбленность и чувства заставили бы ее смотреть на многие вещи сквозь пальцы. Она все замечает, но глушит в себе все эмоции, которые Тадеуш внушает ей как «плохие».

— Ты думала о будущем?

Ева задумалась, а потом просто пожала плечами.

— Мастер говорит, что нет ничего дальше завтрашнего дня и ближе следующего десятка лет.

— Тадеуш тот еще философ, — заметил я.

— Новый Хозяин не должен говорить так о Мастере, — немного обиженным голосом сказала она.

— Если серьезно: чем ты хотела бы заниматься?

Ева виновато пожимает плечами.

— Ева никогда не задумывалась об этом. Наверное, она еще слишком мала и многого не знает, чтобы разобраться кто она.

Да, но уж точно не рабыня этого урода.

Я поставил ногу на подоконник и стал расшнуровывать обувь. Глаза Евы были прикованы к моей ноге, пока по ее лицу расползалась краска.

— Знаешь, одного фут-фетишиста для комнаты вполне достаточно. Иди к себе, ладно?

— Что? Простите, Ева не поняла, что этим хотел сказать Господин…

Я снял кеды, достал сигарету из пачки. И сказал с сигаретой между зубов:

— Выбрось из головы. Все в порядке. Иди ложись спать.

Я стоял возле двери, пока она медленно вставала с кровати и шла ко мне. Остановившись, Ева неуверенно кивнула и осторожно прошла мимо, стараясь не задеть меня.

— Доброй ночи, Хозяин.

До полуночи я читал французский справочник, найденный в кабинете Тадеуша, ночь уже наступила, но спать я не хотел.

В дверь тихо постучали, и я не сразу понял, кто бы это мог быть.

Я открыл дверь и увидел, в тусклом свете ночника в конце комнаты, Еву в платье для сна. Она так сжимала ткань, что аккуратные ногти на ее руках впивались в ладони.

— Господин не возражает, если Ева побудет немного здесь?

Я не стал ничего спрашивать, уступил ей кровать и сел на пол у окна, дочитывая справочник. Ева неуверенно села, поблагодарив меня, на мою расправленную постель и тихо произнесла:

— Почти каждую ночь Ева видит один и тот же сон про свою семью. Ей каждый раз страшно, и Мастер обычно давал Еве снотворное, либо же…

Ее взгляд рассеивается между предметами, и я понимаю без лишних подсказок о чем она.

Я вздохнул, закрыв книгу, и поднялся. Я еще не успел принять ампулу на ее удачу.

Сев рядом с ней, я попросил рассказать о ее кошмаре. Но она выглядела очень подавленно и расстроенно, чтобы рассказывать.

Я посмотрел сквозь шторы в окно. Небо было непроглядно черным, и мне так хотелось подышать свежим воздухом, деревьями, ночью. Но я почему-то не мог себе позволить подобное.

Ева посмотрела на меня большими виноватыми глазами.

— Новый Хозяин не возражает, что я помешала его сну?

— Ты мне не мешаешь.

— Да, хорошо, — Ева понимающе кивнула.

Она некоторое время сидела прямо, потом стала зевать, и я сказал ей лечь.

Ева не стала что-то возражать, как будто от боли хмурясь в оцепившей ее сонливости. Казалось, она лишний раз даже не могла пошевелиться. Легла на мою подушку и, закрыв глаза, произнесла, что от нее вкусно пахнет.

Я наклонился к ней, уткнувшись половиной лица в ее пушистые волосы, лежащие на моей подушке, и тихо спросил, чем именно.

Она сказала, что маргаритками.

Я улыбнулся.

Утром, пока я пил кофе на кухне, Ева в простом зеленом платье сидела на полу оранжереи и пересаживала цветы. Потом она пришла ко мне узнать, нужна ли мне помощь, и как себя чувствует ее Мастер.

— У него снова лихорадка. Лучше не заходи к нему, чтобы не заболеть.

Ева понимающе кивнула.

— Мастер сказал бы тоже самое. Господин, Вы голодны? Ева может что-то приготовить для Вас?

Я посмотрел на нее, подставив под голову руки.

— Хм, не могла бы ты испечь мне торт?

Она улыбнулась от радости.

Пока Ева готовила, я часто проходил мимо кухни, замечая ее со спины. В том вчерашнем платье она нравилась мне больше.

Когда я это понял, мне стало немного неловко. В этом платье она выглядит как маленький зеленый листик, а в том черном наряде горничной словно та девочка, которую я обнаружил спящей на земле в подвале. В том платье сквозь ткань видны ее худые плечи, верх платья не прибавляет нисколько ее маленькой груди, а из-за юбки узкая талия и широкие бедра только более подчеркнуты.

Я понял, что она кажется мне чуть более симпатичной только из-за того, что я все это время смотрел единственно на нее, не видя других девушек, больше подходящих под мой вкус. И все ее черты кажутся красивыми только из-за того, что я привык на нее смотреть.

Ева с плохо скрываемой гордостью сообщила мне, что торт готов.

Я разрезал шоколадный торт и с лезвия попробовал крошки от бисквита.

— Мастер очень любит, когда Ева может что-то приготовить для него…

— Жаль, но сейчас его рабыня и торт принадлежат только мне.

Она смутилась от моих слов.

— Новый Хозяин может пораниться. Пожалуйста, будьте осторожней с ножом.

— Им и нарочно не поранишься. — Я осмотрел тупое лезвие и отложил. Попробовав торт, кивнул. — Да, это восхитительно. То, что мне было нужно.

Ева от радости захлопала и несколько раз подпрыгнула на месте.

Я не мог есть в одиночестве, когда она, два часа проведя на кухне и готовя для меня, стоит сейчас в ожидании и старается смотреть в мою сторону не слишком очевидно.

— Можешь тоже поесть, если хочешь, — мало придавая значения своим словам, сказал я.

Ева подошла ближе к столу и непонимающе посмотрела на меня.

— Господин просит Еву поесть вместе с ним?

Кусок торта встал у меня в горле. Я с раздражением прочистил