С вопросом варяжского призвания тесно связана этимология слов «русь» и «варяг». Существуют вообще «фантастические» версии, согласно которым уже с VI в. Русь располагалась к северу от Черного моря и само образование Русского летописного государства началось в районе побережья. Предшественниками полян, о которых говорят русские летописи, согласно версии В. Щербатова, были племена хеттов-лувийцев и косвенно их предшественники хатты.

Хотя отдельные исследователи выступают за автохтонную (среднеднепровскую) этимологию понятия «Русь», но языковеды (А.И. Попов, Г.А. Хабургаев, Г. Шрамм) считают доказанной скандинавскую этимологию этого слова. Для них истоки названия «Русь» восходят ко времени, предшествующему славянскому проникновению на северо-запад Восточной Европы, населенной западно-финскими племенами. Именно так первоначально финны называли скандинавов. На неславянскую этническую принадлежность первоначальной Руси указывает и то, что летописец не включил их в перечень славянских племен.

Даже большинство современных антинорманистов соглашаются с тем, что варяги и русы – скандинавы, одновременно утверждая, что они не принесли государственность на Русь, а лишь сыграли некоторую политическую роль как наемники и были впоследствии ассимилированы славянами. В силу этого правильнее будет называть антинорманистами только тех, кто отстаивал версию, что варяги и тождественные им русы – славяне, например историков С.А. Гедеонова и Д.И. Иловайского. Лингвист П.Я. Черных еще в 1940—1950-е гг. доказал несостоятельность производства термина «варяг» из скандинавских языков и закономерность его славянского происхождения. Правда, он, больше знающий позднейшее значение «варяга» как наемника, выводил его из славянского «варити» – охранять. Тогда как современный исследователь Г.И. Анохин, считающий термин «русь» – соционимом, а не этнонимом и отождествляющий его с варягами, кладет в основу синонима названия русов – варягов корень «вар» (от глагола «варити», т.е. выпаривать соль). Дело в том, что южноприильменские славяне, центром которых был город Руса, отличались от других славянских племен специфическим хозяйственным занятием – солеварением. Слово «русь» в индоевропейских языках переводится как «богатый» или «дородный». В летописях нередки указания о том, что русы богаче и лучше оснащены. Руса имела предпочтение перед другими городами в силу того, что знаменитые Железные ворота и железная цепь, преграждавшие путь судам до получения с них пошлины, согласно легенде, были возле Русы на реке Ловать. Кроме того, нигде в Европе, кроме Приильменья, нет такого сгустка топонимов с корнями «рус» и «варяг». Располагая хорошей дружиной для охраны своих торговых караванов, жители Русы не отказывались и от наложения дани на едино– или иноплеменников. Новгородцы призвали из-за Варяжского моря (озера Ильмень) словенина Рюрика (имя означает «сокол-ререг», т.е. сокол малой породы) с братьями Синеусом и Трувором (также славянские имена, встречающиеся в некоторых средневековых текстах).

Однако в Новгородской летописи в описании похода русов на Константинополь в 1043 г. мы встречаем прямое противопоставление руси варягам. В рассказе о походе в 944 г. на Царьград ПВЛ упоминает русь наряду с варягами, словенами и кривичами. Исследование летописей показывает, что отождествление руси с варягами не было первоначальным: введено составителем первой редакции ПВЛ 1111 г., а согласно Начальному своду 1093 г., варяжские дружины стали называться русью после того, как пришли в Киев. Ибн-Хордадбех в середине IX в. говорит о купцах – русах, ему вторит Ибн-ал-Факих. У Абдул-Касима мы находим рассказ о вторжении русов в Аравию для овладения Багдадом. Русь знали и в Византии начала IX в., т.е. до призвания варягов: о походах русов на Малоазийское побережье Черного моря рассказывают жития Стефана Сурожского (начало IX в.) и Георгия Амастридского (не позднее 40-х гг. IX в.). Уж в 855 г. русы состояли в гвардии византийского императора, причем византийцы не путали варягов и «росов». Хотя у ряда арабских писателей (Ибн-Рушт, Масуди и др.) русы противопоставляются славянам, но этнографические познания ученых мусульманского мира были более чем скромными: славянами они называли вообще всех русых, в том числе и финно-угров. «Русы» в арабских источниках – это господствующая верхушка, так как арабы на Русь не ездили и имели дело только с верхушкой восточнославянского общества.

М.Н. Тихомиров также считал, что первоначально русью, т.е. жителями Киевской земли, назывались только поляне и древляне. Тогда как А.П. Новосельцев отмечал, что термин «Русь» только для Киевской земли используется не ранее XII в., когда начался распад государства. Ряд авторов (Е.А. Мельникова, В.Я. Петрухин) уверены в том, что в летописной традиции XII в. «русь» имеет социально-терминологическое значение «дружина», т.е. вытесняет этническое значение. Название «Русь» в территориальном значении начинает распространяться в Поднепровье вместе с утверждением в Киеве великокняжеской дружины Олега. Выделяются два этапа взаимодействия скандинавского и восточнославянского миров: 1) до середины IX в., когда произошло заимствование названия «Русь» как этносоциального термина с доминирующим этническим значением; 2) вторая половина IX – первая половина X в., когда в процессе консолидации разноэтнических территорий под эгидой великокняжеской власти возникло расширительное географо-политическое понятие «Русь» и «Русская земля».

Действительно, в летописях наименование «Русь» встречается в двух значениях: в широком смысле как все земли восточных славян и в узком – область Среднего Приднепровья. Более того, в Лаврентьевской, Ипатьевской и Новгородской летописях Русь (Киев, Чернигов и Переяславль) противопоставляют другим землям. Подобное противопоставление «ближней» и «дальней» Руси мы находим и в сочинении Константина Багрянородного «Об управлении империей». Достоверно известно, что уже в середине I тыс. н.э. зафиксировано название «славяне», а в IX—X вв. широко употреблялось слово «Русь». При этом одни имели в виду варяжско-славянских воинов, приходивших к Византии с севера, другие понимали под «Русью» территории, откуда приходили эти воины. Наконец, в середине Х в. в обиход входит понятие «Русская земля». Практически в рамках данного объединения и формировалась общность, которую историки назовут Древнерусским государством, или Киевской Русью.

К началу Х в. образовалось единое государство Русь. Если подходить с привычными для нас мерками, оно было очень необычным – скорее это было объединение союзов племенных княжений. Границы, обозначенные на исторических картах, никто не проводил и никто (за исключением немногих пунктов) не охранял. Существуют разные точки зрения на природу Древнерусского государства: как переходного, рабовладельческого, раннефеодального и просто феодального государства. Раннее Древнерусское государство иногда представляется федерацией княжеств, где отношения регулировались договорами. Некоторые исследователи (в наибольшей степени это проявилось в трудах И.Я. Фроянова), придерживающиеся «пространственной концепции» (особенность нашей истории – экстенсивное развитие), считают Древнюю Русь обществом значительно более архаичным, чем это видится большинству историков. Ученый отстаивает оригинальный взгляд на древнерусское общество как находившееся в основном на доклассовом и догосударственном этапе развития. Он трактует IX—X вв. как стадию, когда еще не было единого государства, а функционировал «суперсоюз» племенных городов, находившийся в процессе превращения в государство, что произойдет лишь на рубеже X—XI вв. Причем государственность на Руси возникает в весьма своеобразной форме – городов-государств, никак между собой не связанных. Завоевание Олегом Киева и Смоленска вовсе не привело к созданию Киевской Руси как государства: дань, получаемая Олегом, всего лишь дань победителям. Речь могла идти только о союзе северных славянских племен с Русской землей, возглавляемой полянами.