согласились и вручили ему пойманную душу. Встретив по дороге боярышник и шиповник, бурят бросился туда и залег среди колючих кустов. Духи не решались даже близко подойти к кустарнику и тщетно старались выгнать бурята из опасных зарослей: они даже бросали куски жирного мяса. Бурят кричал: «Боюсь, боюсь», – а сам поедал вкусную пищу. Видя неудачу, духи ушли, а бурят возвратил душу больному и получил за это вознаграждение[41]. Из сопоставления двух сказаний, зародившихся одно на берегах Байкальского озера, а другое на острове Тихого океана, мы легко убеждаемся в справедливости научного вывода, играющего большую роль в исследованиях, к которым применяется сравнительный метод. Одинаковые воззрения порождают одинаковые обычаи и предания.

Некоторые народы, желая, вероятно, примирить различные представления о загробной жизни, прибегают к признанию нескольких душ в одном человеке или нескольких периодов в посмертном существовании души. Почти все индейцы Северной Америки видят в человеке соединение двух душ[42], а сиу-тетоны утверждают, что каждый живой человек имеет одного, двух и более ва-на-ги, т. е. духов, или видений. Один из них после смерти остается у могилы, другой идет в царство теней[43]. Подобно телу душа состоит из частей, которые могут быть отделяемы.

Эскимосы, например, описывая душу, говорят, что она может увеличиваться и уменьшаться, делиться на части, потерять одну из них и опять подлежать починке[44], а полинезийцы уверены, что душа, попав в темное подземное пространство, съедается богами по частям, причем отдельные части человеческого духа в разное время отковыриваются особыми раковинами. Операцию эту производят родственники покойного, умершие раньше[45].

Из всех частей человеческого тела, как видно из целого ряда обычаев и обрядов, ближайшее отношение к душе имеют голова и череп. Манданы в Северной Америке кладут труп умершего соплеменника первоначально на высоком помосте. Когда тело сгниет и помост разрушится, родственники зарывают кости, а череп, тщательно очищенный, относят в особое место в прерию. Здесь черепа располагаются правильными кругами по сто штук в каждом, лицом они обращены к центру, где на небольшом холмике водружен высокий шест, украшенный различными амулетами. У подножия шеста лежат два черепа буйволов: мужской и женский. Вдовы покойников ухаживают за черепами и проводят около них целые дни с шитьем, ведя разговоры с душой усопшего[46]. В одной сказке тетонов-сиу сообщается, что когда охотник подвергся нападению духов и выстрелил в одного из них, то раненый удалился со стоном. Днем, осмотрев место происшествия, сиу нашел несколько могил, в одной из которых лежал простреленный череп[47]. Всем известен обычай скальпирования. По сообщениям полковника Доджа, одного из лучших знатоков быта североамериканских индейцев, скальпирование головы убитого вызывается желанием лишить человека загробной жизни: душа скальпированного воина уничтожается, лишается бессмертия[48]. Но часто индейцы не скальпируют убитых врагов, будучи убеждены, что люди, убитые ими, но не уничтоженные через скальпирование, в будущей жизни сделаются их слугами. Руководясь этим воззрением, они скальпируют только трупы храбрецов, которые могут быть беспокойными и непокорными слугами и сохраняют от жестокой казни трусливых, одаренных рабской душой. Один из спутников полярной экспедиции Шватки, Ключак, описывая могилы эскимосов, виденные им, передает, что ему позволили взять из могилы все, что он только пожелал, за исключением, однако, черепа, которым, следовательно, туземцы особенно дорожили[49]. В двух деревнях народа батта на острове Суматра существует оригинальный обычай, тоже указывающий на особенное значение головы. Для приготовления военных чар убивают с соблюдением известных правил мальчика 8–10 лет, отрубленную голову кладут в горшок, который зарывают в землю. В случае войны туземцы устраивают страшного волшебного бойца, Пангулюбаланга, следующим образом: из дерева они делают человеческую фигуру с четырехугольным углублением, в том месте, где должен быть пупок, – это углубление наполняется мякотью, взятой из головы мальчика; потом заделывается металлической дощечкой. Получившее таким образом душу изваяние выносят в сражение для одерживания победы над врагами[50]. Карены, живущие в Индокитае, почитают духа или гения Тео, обитающего в верхней части головы человека. Пока Тео не покинул своего жилища, ни один враждебный дух не властен сделать зло обладателю гения. Понятно, что карены ради этого берегут с особенною тщательностью голову от всяких повреждений[51].

Переходя к вопросу о состоянии души после отделения ее от тела, мы находим у многих диких племен любопытные воззрения о существовании целого промежуточного периода между полным отрешением души от тела и моментом ее выхода из него. Так, туземцы материка Австралии в Новом Южном Уэльсе называют дух во время этого переходного состояния Бо-оки. Спустя несколько [времени] душа получает другое наименование – Бунгарничи и уносится на небо[52]. В той же части света в колонии Виктория дикари предполагают, что тень доброго человека три дня блуждает около своего жилья, показывается людям, но не может иметь с ними никаких сношений. По истечении трех дней она уходит в прекрасную страну, изобилующую кенгуру и другой дичью[53]. Эскимосы Дэвисова пролива убеждены, что душа три дня скитается около тела, не будучи в состоянии с ним совершенно расстаться, потом она отправляется в Адливун, царство богини Седны, где проводит целый год. Тогда душа называется Тупилак; ее изображают в виде человека в широкой ветхой одежде. Тупилак враждебен людям, часто проникает в деревни и наносит вред. После искуса душа попадает в счастливую страну Адлипармиут и становится добрым, благодетельным существом[54]. На подобное же верование указывает и утверждение сиу-тетонов, что, пока тело не погребено, покойный пребывает в своем домашнем кружке[55]. Алтайцы, по свидетельству г-на Потанина, думают, что душа покойника не может сразу понять, что она оставила тело, три дня ходит по старому жилищу и только тогда догадается, что она свободна, когда заметит, что на золе огнища не оставляет следов[56]. Подобный же взгляд существует и у бурят. По их верованью, после смерти человека душа его тоже трое суток пребывает близ дома, не сознавая еще, что она оторвана от тела, и только ступив на пепел очага и не видя следов, убеждается в своей самостоятельности[57].

В дополнение к вышесказанному считаем нелишним привести некоторые факты из погребальных обрядов и связанных с ними верований разных народов, живущих так далеко друг от друга, что нет никакого основания предполагать какое бы то ни было заимствование. Это докажет вполне очевидно распространенность среди малокультурных племен воззрений на душу как на существо материальное, немногим отличающееся от тела. Сходство доходит до того, что нельзя наметить твердых границ и определенных признаков,