Быстро оглянулась, рядом – никого. «Приснилось, что ли?» – испугалась Зоя и зачем-то потрогала вторую подушку. Вытерла уголком одеяла щеки.

– Дура, – вслух произнесла она. – Что же я наделала? Что на меня нашло? Ой, мама…

Она упала назад, закрылась с головой одеялом.

Где Лука и почему он исчез, Зою интересовало мало. Ее в данный момент волновало – что о ней подумают Сивохины? Почему-то перед прислугой было невыносимо стыдно.

Зое вдруг стало настолько тошно, что она решила не вставать, притвориться больной. Никуда не ходить, ничего не делать – и, быть может, через пару дней забудется, рассосется все, пройдет…

Скрип двери.

Зоя с бешено бьющимся сердцем откинула одеяло с лица.

На пороге стоял Лука, уже одетый.

– Привет… ты проснулась? – произнес он своим бархатным голосом. – Машину мою только что увезли.

– Да? – кисло сказала Зоя. – Значит, снег расчистили уже… Лука, вот что. Попроси Василия Петровича, чтобы он тебя к станции отвез. Да… Была рада знакомству.

Она заставила себя договорить фразу и опять юркнула под одеяло, отвернулась.

Пауза. Чего он не уходит?

– Ты не встанешь, не проводишь меня? – спросил.

– Я что-то неважно себя чувствую. Ты иди, все в порядке, – промямлила Зоя.

Но, вместо того чтобы уйти, Лука зачем-то подошел к кровати, сел, оттянул одеяло. «Господи, какой он красивый…» – встретившись с ним взглядом, машинально подумала Зоя.

– Что с тобой, Зоя?

– У меня нервы, – не выдержав, мрачно призналась она.

– Отчего?

– Оттого что Сивохины будут теперь не пойми что обо мне думать.

– Тебе не все равно, что о тебе будет думать твоя прислуга? – спокойно спросил Лука. – Нормальные они люди, кстати!

Зоя молчала.

Он потянул на себя одеяло.

– Что ты делаешь? – занервничала она.

– Что ты делаешь… – он откинул одеяло и принялся разглядывать Зою. Она уперла в его бок свою ногу, собираясь столкнуть с кровати. – Зачем сопротивляться? Поздно, Зоя, терять уже нечего. И чего ты стесняешься? Ты интересная женщина… Ты себя совсем не любишь?

– Дай я… я хотя бы умоюсь, что ли, – мрачно произнесла она.

– Ты ничем не пахнешь, удивительно, – сказал он, наклонившись к ней. Расстегнул на себе рубашку. Ах, ну да, мужчины же не могут без утреннего секса…

Он заставил ее повернуться, провел ладонью по бедру. Потом опять заставил повернуться, разглядывая.

«А чем я, собственно, недовольна? Я этого тоже хочу…» – Зоя сама не заметила, как оказалась уже в полной власти Луки и теперь послушно вертелась в его руках, ровно так, как он приказывал. В холодном, ярком свете, льющемся из окна, тело мужчины казалось высеченным из мрамора.

А именно – из паросского мрамора. Это единственный мрамор, который в древности добывали в каменоломнях при искусственном освещении, при лампадах. Другое название камня – «лихнит» (Lichnites). Это мрамор не чисто-белого цвета. Он имеет легкий желтоватый оттенок и просвечивает в глубину, причем довольно глубоко, сантиметра на три. Паросский мрамор отличается нежным, бархатистым блеском. Если подобный камень хорошенько обработать, то он благодаря просвечиванию как бы теряет свою материальность, и скульптуры, созданные из него, обладают почти мистической красотой…

– Теперь вот так. Не бойся.

– Ой, нет.

– Да. Не двигайся. Теперь вот так…

– Да… – в полуобмороке прошептала Зоя.

…Очнулась Зоя не сразу, ошеломленная. Оказывается, о подобных любовных экзерсисах она даже в теории не знала. Поэтому, очнувшись, засомневалась – опять ли сожалеть ей, мучиться совестью или же радоваться. Собственно, а почему не порадоваться-то?! Раз уж упала на самое дно, о чем сожалеть?.. И ведь сама, добровольно туда рухнула, никто ее не принуждал!

«Получается, я ему нравлюсь. Я еще женщина. Я еще ничего. Я как-то котируюсь… Но у нас ничего не будет. Это просто одна ночь, один день. Будущего у нас с Лукой нет».

– Что скажешь? – шепотом спросил Лука.

– У меня нет слов.

– Тебе стыдно?

– Очень! – с горячностью воскликнула она и рассмеялась – в один голос с Лукой.

– Можешь теперь дальше лежать, притворяться больной.

– Нет, нет… Я совсем забыла. У меня сегодня два дела в городе. Надо собираться.

– Минутку. Ты в Москву? Поехали вместе?

Пауза длилась всего лишь несколько мгновений. Потом Зоя сказала как ни в чем не бывало:

– А что, поехали. Какая разница – на электричке тебе в город добираться или со мной.

Зоя приняла душ, уложила волосы. Потом они вместе с Лукой позавтракали – свежими, еще теплыми сырниками, приготовленными Елизаветой Остаповной. Все-таки она деликатная женщина, Сивохина, – оставила завтрак на кухне, не лезет на глаза. Она все понимает, она тоже живая, она никакая не сплетница, нормальная тетка, Лука прав. И все вообще нормально!

Внутри – легко, пусто как-то. Но это приятная пустота. Когда нет лишнего, когда ничего не давит на сердце… Пусто и спокойно.

– А ты хорошо выглядишь, – одобрительно произнес Лука, когда они уже стояли в прихожей, перед большим зеркалом.

Зое вдруг стало немного не по себе – они сейчас выглядели парой. Лощеный красавчик Лука, и она – в темно-синем трикотажном платье, высоких темно-коричневых сапогах, напоминающих краги для верховой езды, бежевом пальто, с золотистым шарфиком на шее. Синее и все оттенки коричневого – любимые цвета. Волосы небрежно заплетены в косу, переброшенную на грудь – это, кстати, любимая прическа Зои. Просто и со вкусом, кажется. Стильная европейская женщина…

– Сколько тебе лет, если не секрет? – спросила Зоя, разглядывая отражение Луки.

– Я мужчина в полном расцвете сил… – иронично усмехнулся он. И произнес, чуть кривя губы, со скрытой горечью: – Мне ровно сорок, Зоя. Но я тебя не собираюсь спрашивать о твоем возрасте…

– А я не собираюсь скрывать, – пожала она плечами. – Мне тридцать шесть.

– Да ты девчонка совсем.

– И не говори!

И они опять рассмеялись одновременно.

– Сюда… Тут вход в гараж.

Когда выезжали через ворота на улицу, в окне гостевого домика появился Сивохин и приветливо помахал им рукой. Лука помахал в ответ, невозмутимое лицо Василия Петровича расплылось в улыбке… Боже, да он всех тут очаровал, этот Лука! Человек-праздник… Нет, достопочтенная Елизавета Остаповна не будет злорадно перемывать косточки развратницы Зои. Скорее, она станет горячо обсуждать со своим мужем, что у их хозяйки появился ухажер, и это хорошо, ибо негоже одной женщине жить все время…