— Взамен? — удивился Рубцов.

— Да, я хочу что-нибудь взамен. Например, возвращение дворянского титула. Хотя бы графа, а то устал быть мещанином среди дворян.

— Не уверен, что это в моей власти, — покачал головой Рубцов. — Титул может даровать только лично Император, да будет править он вечно.

— Ну так поговорите с ним, — пожал я плечами. — Вы же не просто старший следователь, как говорили мне. Вы тайный советник, один из… четырех, если мои источники не врут.

Рубцов бросил на меня странный взгляд. Уж очень многозначительную фразу я сейчас выдал. На деле же о Рубцове я знал от принцессы, но ему я об этом говорить не собирался.

— Я не очень-то это и скрывал, — пожал он плечами. — Я часто называюсь старшим следователем, это позволяет избежать лишних… кхм… проблем и вопросов. Да и позволяет действовать более свободно. Впрочем, вы меня заинтриговали. Не так уж много людей знают о моем истинном положении. Кто вам сообщил?

— Думаю, я оставлю эту информацию при себе. Так что с титулом?

— Не сейчас, — покачал головой Рубцов. —Давайте вернемся к этому разговору через несколько месяцев. Обострение отношений с османами и провокации хагга сейчас занимают всё время Его Величества, а напоминание о Старцевых сейчас будет роковой ошибкой.

Я фыркнул, и тем не менее ожидал такого исхода. Рубцов с дворянством мне не поможет, и в итоге остается только один выход… Эх…

— В таком случае я ничего не могу обещать, — сказал я.

— Я верю, что вы поступите благоразумно, Дмитрий Алексеевич, — улыбнулся старик, поднимаясь с лавки. — Но есть ещё одна причина, почему я хотел с вами встретиться.

— М?

— Я хочу, чтобы вы временно остановили свою подрывную деятельность. Как бы мне не хотелось увидеть падение Павла Беспалова, но сейчас не лучшее время. Война будет, я почти в этом уверен, и довольно скоро. Нам нужны люди и оружие, и в том числе то оружие, что поставляет род Беспаловых.

Я стиснул зубы, чувствуя, как накатывает волна ярости.

— Значит, вы хотите, чтобы я вообще ничего не делал? — уточнил я.

— Именно. Залягте на дно, хотя бы на пару месяцев. Никаких вылазок “Инфериала”. Валентина Сергеевна уже оповещена, и она не станет вам помогать. Если вы решите действовать, то всё на свой страх и риск.

— А если я решу делать глупости, то вы не сможете гарантировать безопасность моей матери? — сквозь зубы процедил я.

— Вы всё понимаете, — улыбнулся Рубцов. — Просто отдыхайте и наслаждайтесь молодостью, Дмитрий. Я помогу вам разобраться с Беспаловым, обещаю, но не сейчас. А теперь, с вашего позволения, я откланяюсь…

Старик приподнял шляпу, прощаясь, после чего развернулся и неторопливо побрел прочь.

— Можно я откушу ему голову? Я очень давно не ел человечинки… — заискивающе произнес Казимир, запрыгивая на лавку. Кот за эти месяцы наконец-то восстановил свою шерстку, но без энтузиазма воспринимал диету.

— Хотел бы я сказать “валяй”, но мне только что недвусмысленно дали понять, что у него в заложниках моя мать, — удивительно спокойно сказал я, хоть и ощущал бушующую ярость внутри. — Лучше проследи за ним. Слушай всё, что он говорит и кому говорит, но на глаза не попадайся.

— Понял, — ответил Казимир и, спрыгнув на землю, скрылся в ближайших кустах.

Похоже, что моя спокойная и размеренная жизнь начинает подходить к концу…

***

Я шел по коридору сжимая, в руке зачарованный Цукимару имперский рубль. Это заметно упрощало мое перемещение по лицею, потому что окружающие не обращали на меня никакого внимания, а даже если замечали, то потом не могли вспомнить лицо. Удобная штука, чтобы оставаться незаметным, жаль что работает, исключительно пока Цукимару поблизости, и чем дальше от лисицы, тем слабее эффект. За пределами лицея он практически сходит на нет, а жаль.

Эта часть корпуса практически пустовала, так что остаток пути я прошел без свидетелей. И вот наконец впереди показалась дверь, ведущая в апартаменты королевской особы. Остановившись перед ней, я сделал два коротких удара, после пауза и ещё три.

Мгновение спустя та распахнулась, и я встретился взглядом с Эолой, телохранителем принцессы. Она прищурила свои глаза, похожие на два огненных водоворота, затем посмотрела мне за спину.

— Ты один?

— А сама как думаешь? — хмыкнул я, и тогда девушка вместо ответа ухватила меня за китель и рывком затянула внутрь, тут же захлопывая дверь. Не говоря ни слова, она толкнула меня к стене, а затем прильнула губами к моим, прижимаясь всем телом.

Ах да… Во всем этом хитросплетении своих отношений с прекрасным полом я забыл сказать о телохранителе принцессы… Кто-то бы мог назвать это тайным романом, но у нас это скорее было близостью без обязательств. Никаких чувств, романтики, просто физиология… И нас обоих это устраивало.

— Лизы нет?

— Ушла вместе с девочками. Её не будет минут двадцать.

— Двадцать? Мало… Но попробуем управиться…

Двадцать минут? Нет, когда ты оказываешься с такой женщиной, как Эола, даже двух часов мало. Она была ненасытной и горячей, как жерло вулкана…

Но в итоге у нас не оказалось двадцати минут… и даже пятнадцати. Скорее что-то в районе двенадцати или даже одиннадцати…

В итоге принцесса объявилась в самый разгар “веселья”, и хорошо, что одна, а не в сопровождении своей свиты. Таня бы вряд ли обрадовалась, увидев такую сцену. Я, конечно, надеялся, что она примет мои развлечения с хагга, как с Фломелией, но вряд ли это случилось. Так что теперь мы с демоницей одевались, выслушивая что-то вроде нравоучений со стороны Лизаветы.

— Вы бы хоть табличку какую повесели или предупредили меня об этом. Я бы может тогда развернулась и ушла… — с важным видом говорила она.

— Ну так ты могла развернуться и уйти… — недовольно буркнул я, застегивая рубашку. Ведь правда могла! Мило покраснеть и закрыть за собой дверь, но нет…

Принцесса, услышав это, прикусила язык, вытаращив на меня глаза, а её телохранитель сердито зыркнула на меня и довольно больно ударила кулаком в плечо, говоря таким образом: “думай, что несешь”. Впрочем, меня это не слишком-то утихомирило.

— Так что в следующий раз настоятельно рекомендую вам проинформировать меня о том, чем вы собираетесь заниматься, заранее, — принцесса просто проигнорировала неудобное замечание, сделав вид, что не услышала. Это была крайне раздражающая черта её характера. Если кто-то тыкал её носом в собственную неправоту, то она чаще всего это игнорировала, делая вид, что не слышала упреков.

— В трех экземплярах, с детальным описанием чего и как, — ухмыльнулся я, увидев, как налились краской щеки Лизаветты. А вот Эола едва ли была довольна услышанным и ударила меня вновь, ещё сильнее.