– Не знаю. Наверное, нет. Моя гордыня задета: я не могу сама себя простить, что не ушла от тебя первой. Вряд ли я смогу общаться с сестрой, потому что вы оба предали меня, но она сильнее. А боль… боли я не чувствую. – Надя лукавила. Может, острой боли она и не ощущала, но грудину спазмировало так, что она еле могла вздохнуть.

– Потому что ты вообще не умеешь чувствовать! Ты холодная рыба, которая не умеет испытывать человеческих эмоций. Ты живешь в теории. По заранее прописанным рецептам и сценариям.

– Это больше не твоя печаль. А теперь убери ногу, можно я закрою дверь?

Потерять мужа – страшно. Как бы там ни было, муж – это тот, к кому Надя приходила оплакивать отгоревшую страсть: его, свою.

Ей казалось, что она кинута в неизвестность, и это пугало. Переступая ступени вниз по лестнице с дорожной сумкой наперевес, Надя повторяла себе: «Пустота – это не страшно. Пустота – это то, что можно заполнить чем-то новым».

Сев в машину, она растерялась. Куда ехать? К подругам? Беспокоить их посреди ночи и потом до утра объяснять, что же произошло? Игорь не брал трубку. Десятки звонков не возымели действия. Как и сообщение: «Я ушла от мужа и не знаю, куда ехать, что делать и как жить дальше. Где ты?»

Тут Надя задумалась, что за без малого год ни разу не была дома у Игоря, они встречались в ресторанах, выходные проводили в подмосковных гостиницах, летали в Венецию, Вену и Рим, но никогда он не звал ее в гости. Надя знала, что он живет где-то на юго-западе города в новостройке, что периодически к нему приезжает то мама, то братья, и это всегда служило оправданием или поводом не приводить Надю домой.

Он рассказывал, что недавно развелся. Но они никогда не вдавались в детали своих семейных отношений – это было лишним, ненужным. Или таким казалось.

Наде было достаточно, что она не чувствует на его пальцах обручального кольца, что от него не пахнет чужими духами и он выключает звук на телефоне, когда они вместе. Еще в одну из первых встреч они пообещали никогда не ревновать друг друга. Игорь говорил, что считает ревность бессмысленной: если соперник действительно существует и значим, то ревновать уже поздно, а если его нет – то и смысла в ревности нет. Надя делала вид, что с ним соглашается. Ей было незнакомо чувство ревности – мужа она никогда не ревновала, ей казалось, что он столько работает, что времени на адюльтер просто нет, для нее муж вообще был гранитной плитой на ножках: порядочный, надежный, верный. Оказалось, что когда кажется, действительно лучше креститься.

Чаще всего Игорь и Надя встречались в его любимой гостинице. Она располагалась на Дмитровке – там было двадцать или тридцать номеров, каждый обставлен по-своему, неплохой бар с хорошей винной картой, да и с парковкой никогда не возникало проблем. Несколько раз Надя уже возле дверей отеля пыталась намекнуть, что не прочь отправиться к нему домой, но Игорь не хотел терять времени в пробках и жадно проникал пальцами в ее волосы, а потом целовал и покусывал ухо: в итоге Надя покорно соглашалась.

Когда Надя увидела машину Игоря, припаркованную возле входа в отель, все стало еще более ясно: она была не единственной. Да, Игорь никогда не обещал ей верности, но Наде так хотелось думать, что она действительно ему нужна, и без лишней робости она мечтала и фантазировала, что однажды он позовет ее к себе. Насовсем. И Надя сбежит от мужа. Да, Надя, в отличие от Игоря, всегда ждала спасения извне. Ей постоянно казалось, что в мире имеется сущность, миссия которой – служить Наде, спасать ее, помогать. Не важно, в каком обличье водится эта сущность и как ее называть: судьбой, ангелом-хранителем или случаем. Да, в мире, где правит случай, надо быть с ним в ладах и не ссориться с шестикрылыми помощниками на плече.

– Скажите, а Игорь Маковецкий уже заселился? – полюбопытствовала Надя, протягивая менеджеру кредитную карту, чтобы оплатить номер.

– Простите, но мы не имеем права давать информацию о своих постояльцах, – выпалила администратор заученный текст.

– Я увидела его машину у входа и просто поинтересовалась. Возможно, вы с ним свяжетесь и скажете, что я ожидаю его в лобби. Я все равно собиралась выпить бокал вина перед тем, как идти спать.

– Простите, но я правда не могу предоставить вам такую информацию.

– Хорошо, давайте сделаем так: если он в ближайшие пару часов будет что-то заказывать в номер, вы передадите ему записку. Естественно, если ситуация позволит.

Менеджер еще с полминуты помялась, но в итоге согласилась.

Удивлению Нади не было предела, но Игорь спустился через тридцать минут. Вид у него был обескураженный и рассерженный. А в ней меж тем – пол-литра вина.

– Я не буду спрашивать, почему ты не брал трубку, – завела беседу Надя, пытаясь не показывать напряжения.

– А я и не собирался отвечать тебе на этот вопрос. – Игорь присел напротив, но даже не дотронулся. Он казался сонным и уставшим, красные глаза сильно выделялись на фоне мягкого мериносового свитера мышиного цвета. От него пахло душем и другой женщиной.

– Я ушла от мужа, – совершила выстрел из парабеллума Надя.

– И зачем ты это сделала? – Игорь сказал это с небольшой смехотцой в голосе, но добродушно и по-отечески, как будто интересовался у ребенка, на кой черт тот отморозил уши назло воспитательнице детского сада.

– Так вышло. Я застала его. – Она никак не могла сшить слова во внятное предложение. – Как бы это сказать. В моей сестре. И да, она несовершеннолетняя.

– Вот тебе и Набоков. – Игорь покрутил бутылку, чтобы понять, сколько вина уже выхлебала Надя.

– Игорь, мне страшно! – выдавила из себя Надя признание. До этого она никогда вслух не произносила слово «страшно».

– А ты не бойся! Если надо – я тебе помогу. Тебе нужны деньги? Есть где жить? – включился он в ситуацию.

– Не в этом дело. Деньги у меня какие-никакие есть. Квартира будет через неделю. Мне ты нужен. – Она потянулась взять его за запястье, но он одернул руку.

– Надя, давай не будем. Этот разговор ни к чему хорошему не приведет.

– Что значит не будем? Ты мне правда нужен. И насколько видела, я тоже тебе не безразлична, – оторопела Надя.

– Блин, – отпил он из ее бокала, – я не знаю, как тебе это объяснить. Ты классная. С тобой очень здорово. Но без тебя мне не менее здорово. Кажется, это называется самодостаточностью. Я дважды был женат, не так давно развелся. Мне правда хорошо одному, а когда мне не хочется быть одному – я с легкостью решаю эту проблему.

– Но ты же говорил, что мы будем любить и ценить друг друга? – Она попыталась загнать его в угол.

– Но я не говорил, что мы будем жить вместе и… Мы же договаривались друг друга не ревновать, забыла?

– Сколько у тебя их помимо меня? – Надя опорожнила налитое и долила содержимое бутылки в бокал.

– Надь, какая разница? Ты сейчас занимаешься мазохизмом, все же было так здорово. – Игорь запрокинул голову и уставился на патлатую хрустальную люстру.