свете настольной лампы не выражало ничего, кроме сосредоточенности над чертежом. Лункс уже было подумал, что тот опять проигнорировал его вопрос, но Мастер оторвал голову от стола и откинулся на спинку жёсткого стула.

— Я не знаю, откуда они их взяли и что за склад ограбили. Это не просто роботы для рекламы или каких-то бытовых работ, а настоящие анимагены. Их никто не производил, кроме одной организации… не знаю, в общем, — он внимательно посмотрел на своего подопечного, слегка прищурившись, — взгляни, насколько хороша эта работа — даже спустя столько времени и с такими повреждениями они остались целыми. Все рёбра, позвоночники, черепа и малые кости целы. Пальцам и челюстям, правда, повезло меньше, но это поправимо. Их словно сожгли… — он хмыкнул и опустил голову. «А что, если они не закончили свои эксперименты? — задал он сам себе вопрос, внутренне содрогнувшись от ответа. — Или это просто случайно найденные призраки прошлого?»

Некоторое время они молчали. Окончив разлиновывать бумагу, Мастер взялся готовить химическую смесь, называемую «тергум», тугую чёрную кожу, что обтекала тело анимагена под листами внешнего металла. Тергум мог гнуться, сгибаться, но не рвался — составляющие элементы не давали структуре распасться, поддерживаемые химикатами в жидкости, которую пили анимагены — «смоул». Единственным недостатком тергума оставалась сложность производства, и Мастер всерьёз опасался, что ему попросту не хватит этой смеси на всех четверых. Рецепт этого химиката разрабатывали не один год, и немногие знали о его свойствах и прочности.

— И всё-таки, — вновь заговорил Лункс, осторожно выжигая лазерным резаком разъёмы и пазы на процессоре, — почему ты решил взяться за эту работу? Неужели только из каких-то моральных порывов?

— Не только, — Мастер повернулся к нему с большим герметичным термосом с подогревом, где варились опасные кислоты, — понимаешь, мой дорогой Лункс, в этих роботах, кроме их уникальности, есть ещё кое-что.

— Уникальное количество копоти?

— Не язви. Я имел ввиду, что у них есть душа.

Услышав знакомое слово, анимаген напрягся и посмотрел на ванны.

— Хочешь сказать, что вот у этих проржавевших закопчённых железяк есть то, чего нет у меня?! — с досадой воскликнул он.

— Она и у тебя есть, — нахмурился Мастер, тряся термос, — душа есть у всех, кто может чувствовать, испытывать эмоции и мыслить. Это неотъемлемая составляющая каждого живого существа.

— Как это она у меня есть? — удивился Лункс. — Я же искал, нет у меня ничего подобного. И вообще, мне кажется, я дефектен… — признался он, понурившись.

— Не говори ерунды, ты совершенен в своём роде, — ни скрипа, ни шелеста суставов, ни торчащих проводов не было у Лункса, — позволь, мой сын, я объясню тебе, что есть душа, — Мастер поставил термос на стойку с жидкостями и сел на стул, — в нашем понимании, душа — это огромный источник энергии, своеобразный аккумулятор, что питает всё тело и разум. Она зарождается в живых существах и уходит оттуда с их гибелью. Душа есть в людях, животных, деревьях и даже у нашего мира, Аревира. И, конечно же, она есть у тебя и у них, — он кивнул на ванны.

«Вот это поворот, — изумился Лункс, слушая своего хозяина и переводя взгляд на скелеты, — получается, что они живые? Но они же всего лишь груда металла, откуда у них души?»

— А как же получилось, что я и они обладаем ими? — решил спросить он, не отрывая взгляда от ванн. — Ведь ты сказал, что ими могут обладать только люди?

— Я сказал, что они зарождаются в живых существах, но обладать ими могут все. Душа есть не только у людей. Есть также способ перемещать её из одного тела в другое, правда, он уже давно забыт.

— Но я-то жив! — воскликнул Лункс. — Если следовать твоим словам, в меня эту душу переместили! Как ты её мог переместить, если способ забыт? Или ты его знаешь?

Вместо ответа Мастер лишь улыбнулся усталой, но довольной улыбкой. «Всё идет по плану, — подумал он, глядя на нервничающего от ожидания ответа анимагена, — всему своё время»

— Всему своё время, — повторил он вслух, отворачиваясь от разочарованно вздохнувшего и нахмурившегося Лункса, — когда-нибудь ты это узнаешь, — тихо добавил он, возвращаясь к работе.

***

Время было уже далеко за полночь, когда Мастер, утомлённый пайкой новенького распределителя и воздуховода, ушёл наверх, писать программное обеспечение для будущих процессоров, а Лункс остался внизу, доделывать крепления и пазы. Лазерный резак, древний, по словам Мастера, как каменное колесо, сверкал красным лучом, проделывая в тугоплавком металле отверстия. «Такое ощущение, что он не хочет, чтобы я знал о душе, — рассуждал Лункс, закрепляя в тисках на металлическом верстаке заготовку, которой предстояло стать бедром, — почему? Неужели он думает, что я не пойму? Или тут что-то ещё?»

«Бастум», металл, открытый всего полстолетия назад, сейчас стал довольно распространён из-за богатых залежей, но ужасно капризен при обработке, а потому дорог. Мастер потратил львиную долю своего аванса на кипу листов такого металла, ещё часть на микросхемы и платы, и остаток на «арден» — редкий драгоценный металл, который при правильной обработке мог создать цикл перемещения энергии внутри механизма. В свете последнего, что узнал Лункс, он уже понял, зачем ему такой металл.

— Несправедливо это, — сказал он сквозь защитную маску, — я хочу знать, откуда у меня душа и откуда взялись другие анимагены, — внезапная догадка осенила его — если есть другие анимагены, то он совсем не уникален в своём роде, — получается, что я зря себе памятник строю? — притворно возмутился он, фыркнув.

Памятника, конечно, он себе не строил, но уже давно привык считать себя чем-то особенным по сравнению с другими механизмами. А теперь это звание было под угрозой. Сняв маску и бросив её на стол, он подошёл к ваннам.

— Откуда же вы взялись? — спросил он чернеющие сажей скелеты. — Ведь не из воздуха же произошли. Если есть механизм, значит, есть и создатель. Кто же вы? Что с вами случилось? — кусочек копоти плавно отделился от ребра одного из скелетов и его тут же подхватили пузырьки. За прошедший день почти ничего в их состоянии не изменилось, лишь копоть слегка размякла и начала отваливаться.

Но скелеты молчали, глядя на него пустотой.

— Просто железки, — раздосадованно бросил