— Эх, Саймон, почему же ты все забыл? — вздохнул Геракл. Вздохнул еще раз. — Вспомнишь, конечно, но как бы поздно не было. Ахнуть не успеешь, как Белую скалу увидишь. Аталанта предлагает себя при условии, что на ней женятся.

— Правильная девушка, так и надо.

Аталанта замешкалась, выбирая кусочки повкуснее, а потом отошла к костру и поставила посудину на угольки. Геракл, посматривая на воительницу, грустно сказал:

— Так она для каждого жениха состязания устраивает, по бегу.

— Типа — догонит он ее или нет?

Странно, конечно, матриархат-то давно закончился, а здесь такое. Хотя, в примитивном обществе женщина хочет выбрать себе самого сильного и здорового мужчину, способного дать здоровое потомство. Но, как выяснилось, состязания выглядели немного по-другому.

— Не жених за ней бегает, а она за ним, — пояснил дядюшка. — Чтобы заполучить Аталанту в супруги, претендент должен пробежать дюжину стадий[2].

Не знаю, сколько это в метрах, или в километрах, но пока мне ничего не казалось страшным, а Геракл продолжал.

— Когда жених пробегает половину пути, следом за ним бежит Аталанта. И если парень не успел пробежать всю дюжину, она его убивает.

— Сурово, — покачал я головой, переводя взгляд на Аталанту, сосредоточенно помешивающую похлебку. Как мне кажется, девушка не производила впечатление бодибилдерши, убивающей мужиков. Спросил: — И как, многих она убила?

— Точно не скажу, но человек пять будет.

— Странные люди, — заметил я, наблюдая, как Аталанта берет миску в руку, морщится, резко ставит ее обратно (видимо, перегрелась), озирается по сторонам в поисках какой-нибудь прихватки. — Предположим, первого она могла и убить, но остальные-то каким местом думали?

— Тем же местом, что и мы с тобой, — усмехнулся Геракл. — Каждый считал, что уж с ним-то ничего плохого не случится. Дескать — он-то непременно убежит, да еще и отхватит себе завидную жену, а нет, так девушка именно его пожалеет.

Хотел поинтересоваться — не собирается ли Геракл сам поучаствовать в таком состязании, но не стал. Во-первых, напрочь не помнил, а женат лив этот момент мой дядюшка, а во-вторых, негоже такому герою, как он, участвовать в состязаниях, словно простому смертному.

— Так что, дорогой друг, если захочешь взять в свою супружескую постель Аталанту, научись бегать, — сказал Геракл. — Если она тебя убьет, мне станет стыдно и перед людьми, и перед богами. Что же такое, не научил друга Саймона бегать? Позор.

Миленько. Ему, видите ли, стыдно станет.

— А ты, любезный дядюшка, как бы поступил? — ехидно поинтересовался я.

— Почему дядюшка?— вытаращился Геракл.

— Я прикинул, что если мой пращур родич твоего деда, то ты мне доводишься старшим родичем. Для деда ты еще молод, так почему бы тебе не быть моим дядюшкой? — нахально сообщил я.

— Не надо тебе быть моим племянником, опасно.

Вот здесь он прав. И племянники, да и родные дети Геракла плохо заканчивали. Пожалуй, даже похуже прочих героев. Но слово уже сказано.

— Хочешь считать себя моим племянником, считай, — хмыкнул Геракл. — У моего отца-олимпийца много детей. Одним племянником больше, ничего страшного. А что касается Аталанты... Мне это не страшно, я бегаю гораздо лучше этой девчонки. — Слегка помедлив, великий герой сказал. — В крайнем случае, я применил бы иной способ.

— Какой? — заинтересовался я.

— Если бы я захотел взять в жены Аталанту и не смог от нее убежать, то сам бы ее убил.

— А что скажут боги и люди?

— А это уже неважно. Всегда отыщутся недовольные, станут ворчать, зато я бы остался жив.

[1] Г.Л. Олди «Герой должен быть один».

[2] Около 2 км с небольшим

Глава третья. Богиня места ​

А котел все равно пришлось чисть мне. Не из-за «дедовщины», а потому что после завтрака наш капитан Ясон отдал приказ — вытащить кораблик на берег. Какая тут связь? Да самая прямая. Впрочем, начну с начала.

Вроде бы, то ли небо, то ли застарелый ревматизм подсказали кормщику Тифию, что скоро грянет буря, а «Арго», стоявший на якоре, очень легко может вылететь на сушу, но уже с обломанной мачтой и пробитым днищем. Безопаснее выйти в открытое море, но не нашей скорлупке тягаться с разгневанным Посейдоном, да и команда неопытная.

Я, было, подумал — как это мы потащим «Арго» на берег, хватит ли сил, но герои молча полезли в воду, разошлись вокруг судна, ухватили, кхекнули, да и вытащили на песок.

А коли корабль вытащен, укреплен подпорками, так почему бы и не заняться текущим ремонтом? Судно больше месяца находилось в воде, так что и ракушки присосались, швы кое-где разошлись, неплохо бы проконопатить, да еще куча дел. Но в ремонте задействуют половину команды, а остальным велено отправляться в лес, пополнять запасы. Конопатить борта и сбивать с днища древоедов желающих не было, а вот охотится вызвались едва ли не все. Пришлось Ясону применять власть, разделив народ на две команды. Один я остался не у дел. Да и куда девать обретенного друга Геракла, если он без оружия, а главное, без сандалий?

«Судоремонтники» повздыхали, но принялись вырубать себе колотушки и еще какие-то штуки, похожие на долота, только шире, и отправились на берег, а охотники, чрезвычайно воодушевленные, начали проверять, не лопнули ли тетивы на луках и хорошо ли сидят наконечники копий на древке. Один я сидел, словно бедный родственник или маленький мальчик, с которым не хотят играть старшие дети.

— Хайре, Саймон, — поприветствовал меня мужчина лет сорока, с длинными седыми волосами, с сумкой, прикрытой полой плаща. По обличью, человек походил на изрядно располневшего эстрадного певца моего времени. Да и сумка, оттягивающая плечо, слегка позвякивала, словно гитара, спрятанная в чехол, но издающая звуки при прикосновении.

— Хайре, великий певец, — ответствовал я, догадавшись, кто стоит передо мной.

— Не такой и великий, — заскромничал Орфей. —Аполлона мне все равно не превзойти.

— Так он бог, зачем смертным превосходить бога? Но на земле никто тебя не превзойдет, — дипломатично отозвался я, гадая, что же понадобилось от меня великому музыканту? Впрочем, предположение у меня было. И, как выяснилось, я не ошибся. Однако, рапсод начал издалека.

— Саймон,— покусывая губы, стесняясь, начал свою речь Орфей. — Мне ведомо, что ты появился у нас без ничего, даже без