— Но вы кадровый военный и способны определить, все ли они являлись офицерами или же среди них было несколько гражданских лиц, скажем, людей, похожих на настоящих врачей, или больше смахивающих на школьных учителей, нежели на офицеров?

— И ведь как-то же они обращались друг к другу во время плавания и перехода к пещере, — подсказывал ему ход размышлений полковник.

— Мне понятен ваш вопрос, — задумчиво кивал обер-лейтенант. — Моху утверждать, что двое из этой группы — командир всей команды и старший той части ее, что находилась на борту субмарины «U-437» Хайнца Ридера, несомненно, были военными: выправка, походка, словом, прусская офицерская школа. На остальных военную форму надела война, но они так и не привыкли к ней.

— А ты мне все больше нравишься, парень, — чуть ли не похлопал его Ричмонд по плечу. — Если не будешь противиться судьбе, я могу сделать из тебя первоклассного разведчика или диверсанта. Как этот ваш, который со шрамами на роже…

— Это вы о Скорцени? — внутренне оскорбился обер-лейтенант.

— Да нет, я уважаю этого парня, — понял свою оплошность полковник. — Говорят даже, что он уже дал согласие работать на нашу разведку против русских. Кстати, нам известно, что это под его руководством создавалась в Антарктиде мощная военная база рейха, которая проходит под кодовым названием «База-211», и на которую вы, обер-лейтенант, только что доставили людей и грузы.

Командир субмарины непонимающе уставился на полковника.

— Станете утверждать, что никогда не слышали об антарктической «Базе-211»?

— Мне сказали, что в Антарктиде работает какая-то наша станция. Наверное, секретная. Может, ее называют так, как называете вы, — «База-211», но мне об этом абсолютно ничего не известно. Почти все время перед рейдом в Антарктиду я проводил в море. Переходы, бои, я преследовал, меня преследовали и атаковали. К тому же командиром субмарины меня назначили только в ноябре сорок четвертого, до этого времени я был обычным флотским лейтенантом.

Беседа продолжалась еще несколько минут, однако коммодор Брэд уже потерял к ней всякий интерес. Процесс вербовки германского офицера в американскую разведку его не интересовал. И в допросе командира арьергардной субмарины Хайнца Ридера он тоже почти не участвовал. Довольствовался лишь констатацией того, что в общих чертах его показания полностью совпадали с показаниями Отто Фехтера с той только разницей, что Ридер не мог точно указать место на карте, где они высаживали людей, и не знал, что эта местность называется «Оазисом Ширмахера». Но объяснял: у него не было карты Антарктиды, как у Фехтера, и действовал он по приказам своего командира, не вникая в подробности всей этой странной операции.

* * *

— Насколько я понимаю, вы, сэр, в отличие от меня, результатами допросов довольны, — мрачновато произнес полковник, когда они возвращались на борт торпедного крейсера «Томагавк».

— Можно сказать так: они дали мне значительно больше, нежели я мог ожидать. Ради этого стоило сутки напролет проводить в губительных фолклендских туманах. Для меня важно, что есть неоспоримое доказательство высадки людей и грузов на берег Антарктиды, а это, в свою очередь, подтверждает существование там германской военной базы.

— Это оспаривать трудно, сэр.

— А зачем его оспаривать. Кому это нужно? Признайтесь-ка, вам хотелось когда-нибудь побывать в Антарктиде, полковник, хотелось, чтобы ваши потомки называли вас среди исследователей этого, континента, наряду с Амундсеном, Скоттом?..

— …И адмиралом Брэдом?

— А что, — горделиво повел плечами коммодор, — возможно, и наряду с адмиралом Брэдом. Если только меня повысят в чине.

— Не стану лгать, сэр. Не хотелось. Просто не приходило ничего подобного в голову.

— В таком случае вам не о чем будет сожалеть, если вы так никогда и не попадете в Антарктику, — философски заключил коммодор. — Сожалеть буду я — что на борту флагманского судна не окажется столь многоопытного разведчика и столь трезвого аналитика, как полковник Ричмонд.

— Ну если вы, сэр, всерьез решитесь повести эскадру к берегам Антарктиды, я не прочь буду возглавить ее службу безопасности и представлять на ней ее величество американскую разведку.

— Вот видите, — рассмеялся коммодор, ступая на трап крейсера «Томагавк», — мне удалось завербовать вас значительно быстрее, нежели вам — этого измученного океаном германского обер-лейтенанта.

— Может, только потому, что я — не германец?

— Не думаю. Все дело в выборе цели. Впрочем, для начала, вы должны стать моим союзником, а значит, всячески подтверждать мои доводы в пользу создания такой, Полярной, эскадры, а также всячески убеждать в важности антарктического рейда свое непосредственное руководство.

— Считайте, что группа антарктических заговорщиков уже создана, сэр, — заверил его полковник Ричмонд.

Ноябрь 1946 года. Атлантический океан.

Полярная эскадра адмирала Брэда.

Борт флагманского авианосца «Флорида».

Прошло уже более часа, как эскадра повернула строго на юг и, вторгаясь в море Скоша, устремилась к предполярной 60-й широте, к Южно-Шетландскому архипелагу.

С каждой милей ветер усиливался, и теперь уже не оставалось сомнений, что это прорывается матросами всех парусников мира воспетый и проклятый «Дрейк-Убийца» — дьявольское порождение Огненной Земли и леденящего душу пролива Дрейка.

Слева по борту из серого поднебесья угрожающе зарождался огромный айсберг, вершина которого напоминала изуродованную глубинными бомбами рубку субмарины, а передняя часть — развороченную торпедой корабельную корму. Это было внушительное зрелище, заставлявшее задуматься над бренностью человеческого бытия и преклониться пред холодной вечностью космоса.

— А ведь и в самом деле выглядит такой «ледоносец» более чем впечатляюще, — заметил кэптен, перехватив застывший взгляд адмирала.

— Выглядит — да, впечатляюще, — задумчиво признал Брэд, вкладывая, однако, в свои слова какой-то особый смысл.

— Это правда, сэр, что во время войны в инженерных головах выбродила идея сотворять из айсбергов боевые суда?

— Прежде всего, их собирались использовать в роли авианосцев, которые могли бы действовать в северных широтах.

— Этих вот — в роли авианосцев?!

— Естественно, поверхность такого ледового авианосца еще надлежало превращать в посадочную палубу, в корму планировалось вмораживать специальный двигатель, в ледяных башнях устанавливать зенитно-артиллерийские батареи, а в глубинах — оборудовать командирскую рубку и пункт управления. Однако затраты могли бы оправдывать себя, тем более что они были бы мизерными по сравнению с теми, которые приходились на создание авианосцев, подобных вашей «Флориде».

— Зато нам выпало служить на судне, достойном увековечения! — полуоскорбленно напомнил адмиралу Вордан. — Не то, что эта, — ткнул он сигарой в сторону айсберга, — бездушная ледяная баржа.