Он вышел из ванной в халате и носках. Это было огромным облегчением. Я поспешила занять неостывший душевой поддон, чтобы дать ему время переодеться. И только тут заметила толчок. О ужас, что же делать целую неделю?! Ведь тонкие гипсокартонные стены способствуют рождению не только эротических фантазий, но и других, еще более натуралистичных образов.

Под горячим душем самые неразрешимые проблемы кажутся решаемыми. В конце концов, тысячи студентов, чтобы снять квартиру, ищут соквартирантов через социальные сети и специальные сайты. В лучшем случае они пару раз встречаются в кафе, прежде чем начать вести совместное хозяйство. Мы, правда, до сих пор не виделись ни разу… Но и делить жилплощадь нам не так уж долго — всего семь дней. А потом я увижусь с Маартеном, и начнется совсем другая жизнь…

Я закуталась в длинный, мешковатый халат и вышла из ванной. Гийом развешивал рубашки. Лихо перемахнув через его часть кровати, я уселась на своей в позе лотоса. Путь к чемодану был перекрыт, поэтому ничего не оставалось, как рассматривать его спину. Очень статную спину, ограниченную сверху широченными плечами, а снизу — узкими бедрами. Все как мы любим.

— Да, ты не могла бы сразу отдать мне половину того, что я заплатил за гостиницу? — попросил вдруг Гийом, не отрываясь от развешивания рубашек. — Двести двадцать евро.

Клямц! Пок-пок-пок-пок-пок! Внутри меня как будто лопнул пузырек с ядом, и его содержимое стало быстро растекаться по венам и артериям. Яд имел противолюбовное действие. Все достоинства Гийома — чувственный голос, широкие плечи, густые темные волосы, орлиный нос — стали скукоживаться на глазах. Он все так же стоял напротив, расправляя рубашку на плечиках, халат красиво обнимал его торс, я даже чувствовала сложносоставной запах его волос, кожи и геля для душа, но при этом он вдруг удалился от меня на непреодолимое расстояние. По десятибалльной шкале разочарований это тянуло на девять: как будто все приятные ожидания, что копились во мне эти несколько дней и достигли той критической массы, чтобы перерасти во влюбленность, вдруг обратились в пыль, а у меня даже не было сил поднять руку, чтобы удержать несколько пылинок.

— Ах да, конечно, я и сама собиралась, — пролепетала я и для убедительности стукнула себя по лбу. — Вот, держи!

И я протянула ему три зеленые сотенные купюры. Гийом озадаченно посмотрел на них:

— У тебя там еще много таких?! — Увидев напряженное выражение на моем лице, он строго добавил: — Иметь при себе наличность опасно, все пользуются карточками.

— Не волнуйся, у меня осталось совсем немного, — сострила я.

— Слушай, ну у меня, в любом случае, нет сдачи. Давай ты мне дашь двести, а на двадцать угостишь завтра меня ужином?

— О’кей.

Я никак не могла классифицировать происходящее. Он. Просит. Угостить. Его. Ужином. То есть в переводе с мужского на человеческий — я ему совсем не нравлюсь и никаких планов на совместное, пусть и короткое, будущее он не строит. Хотя, с другой стороны, говорят, что у европейцев все по-другому: женщины сами платят за себя и обижаются, если им подают пальто. В любом случае он приехал сюда с уговором о совместной аренде гостиничного номера, у него, как и у меня, могла быть установка на чисто коммерческие отношения, и денег он, скорее всего, взял соответственно. А может — и даже вероятнее всего, — я вовсе не в его вкусе и он не планирует перевести наши отношения в область гендерно-обременительных.

Я с болью в сердце отдавала ему двести евро. И дело тут было совсем не в деньгах. Просто эта сцена никак не могла бы появиться на первых страницах любовного романа.

* * *

Гийом, конечно, не понял причин резкой перемены моего настроения: остаток вечера я не могла выдавить из себя лишнего слова. «Да», «Нет», «Можно?», «Спасибо!» — на большее меня не хватало. Мой мозг был занят. Он всеми силами старался найти объяснение такому необычному поведению мужчины, которое не нанесло бы ущерба моей самооценке. Но оно никак не находилось. В моменты эмоциональных потрясений сильно хочется есть. Было уже поздно, и я порадовалась — насколько уместно было это слово в контексте моих переживаний — предусмотрительности Гийома, настоявшего на том, чтобы купить в привокзальном кафе два сэндвича. Сэндвичи представляли собой половинки багета, надрезанные и начиненные ломтями сыра, ветчины и листьями салата. Я пилила зубами жесткую хлебную корку и шумно втягивала ртом соус, забыв обо всех правилах соблазнения. Зачем они теперь? В конце концов, я не рубль, чтобы всем нравиться. Точнее, я рубль, но в Еврозоне. Нам всего-то надо провести вместе семь дней, даже уже шесть с половиной, а потом приедет Маартен — и все, бывшее до него, я просто забуду…

На периферии сознания возник голос Гийома:

— Я привез кое-что, чтобы отметить знакомство.

Я тряхнула головой, чтобы отогнать от себя все мысли, и повернулась к нему. Казалось, мы давно не виделись, хотя все это время он был рядом, в той же десятиметровой комнате. Он стоял с бутылкой вина в одной руке и двумя хрустальными бокалами — в другой.

— Бокалы? — вытаращилась я.

— Я рассчитывал, что такую реакцию вызовет «Шато Верно» тысяча девятьсот девяносто восьмого года, но если тебе больше нравятся бокалы…

— Откуда ты их взял? Привез с собой?!

— Ну да, было понятно, что в двухзвездочной гостинице экономят на хрустале.

— Ты провез хрустальные бокалы через пол-Европы, чтобы выпить за знакомство? — не унималась я.

— Что в этом такого?.. Нельзя же пить вино из пластиковых стаканчиков.

— Ничего такого. Просто это… мило… — Я впервые за вечер улыбнулась. — И неожиданно. И романтично.

Гийом опустил голову, пряча застенчивую улыбку, и принялся ввинчивать штопор в горлышко «Шато Верно».

— Штопор я тоже привез, — на всякий случай добавил он. Вдруг эти русские балдеют от привозных штопоров, кто их знает?

После пары торопливо опустошенных бокалов объяснение странностям в его поведении нашлось само собой: конечно, он не рассчитывал встретить такую неземную красавицу, как я, и не подумал взять с собой деньги на ухаживания. Нельзя винить его за то, что в жизни я краше, чем на фото. Это называется «ха-риз-ма».

Воодушевленная домыслами, я снова привела в действие весь арсенал флирта. Практика показывала, что даже бедный студент, когда он влюблен, найдет возможность пригласить даму сердца в ресторан. Добиться, чтобы он заплатил за меня в кафе, — вот что станет мета-целью завтрашнего дня. Нет, я не меркантильна, в кошельке была достаточная сумма на пропитание, но теперь это дело принципа. Возможно, он не рассчитывал на большие траты, но уж на повседневную мелочь, вроде пива и мороженого, у него должно хватить. Эта мысль прорастала в моем сознании, пока физическое тело с ажиотажем рассуждало об астрологии — оказалось, мы с ним одного знака, Рыбы. Гийом полулежал на своей половине кровати и не без интереса слушал. Хотя никто не может с уверенностью сказать, что тогда происходило в его сознании.